– Мудрено!

Капитан замолчал и откинулся на спинку сиденья. Сморило мужика, похрапывать начал. На кочках вскидывался, смотрел непонимающе и снова засыпал.

Фары светили плохо, на них стояли специальные крышки с узкими прорезями – считалось, что такой свет незаметен для авиации.

Смогли проехать километров двадцать, потому что дальше был взорванный мост. Разбомбили его наши или взорвали при отступлении – неизвестно. Берега реки топкие, болотистые, вброд ее не пересечь.

Федор заглушил мотор.

– Все, приехали.

Капитан сразу проснулся.

– Мы где?

– Сам хотел бы знать. Кофе хочешь?

Капитан подумал, что Федор шутит. Но лейтенант достал из бардачка термос с кофе, плеснул немного в крышку и протянул ему галету. Затолкав целиком галету в рот, капитан отпил глоток кофе.

– Вкусно! Вот же гады!

– Ты о ком?

– Да о немцах же! Я в мирное время такого не ел, а они в войну трескают… И, заметь, не офицеры. Дашь еще?

– Нет, каждому по половине галеты достанется. Мало, но все равно лучше, чем ничего.

– А что стоим?

– Мост впереди разрушен.

– У тебя же карта есть, посмотри, где объезд.

– Крюк в десять километров и через деревни. Еще не факт, что там немцев нет. Но куда-то же этот грузовик ехал?

– Жаль… – капитан выбрался из кабины.

Федор обошел кузов.

– Бойцы, подъем! Одна галета на двоих, и по глотку кофе.

Все захрустели галетами, сделали по глотку кофе.

– Теплый и пахнет хорошо, – причмокнул губами пограничник. – Весь термос бы выпить, да вприкуску с бутербродом с копченой колбасой.

– Хорош душу-то травить! – возмутился кто-то.

Кофе хватило не всем – термос был небольшой. Кому не досталось, запили галеты водой из фляжки.

– Ну что, бойцы! Предстоит форсировать реку вброд.

Грузовик они бросили. Капитан предложил его поджечь – все урон немцам будет, но Федор не согласился:

– От пожара зарево далеко видно будет. Немцы заинтересуются, с собачкой наведаются, и жить нам после этого недолго.

Служебное собаководство в Германии было развито. Овчарки охраняли концлагеря, несли караульную службу на складах, ходили по следу в подразделениях полиции, жандармерии. Для Федора же главным было сберечь людей, а грузовик – тьфу!

Из оккупированных стран немцы собрали богатые трофеи – чешские и французские танки, автомашины. Другие страны поставляли продовольствие, амуницию. Вся Европа работала на них, и потому грузовик – это мелочь, комариный укус.

Штыком от «СВТ» срезали деревце, и люди из инженерного полка начали прощупывать дно. Они саперы, им и карты в руки.

Нашли место, где не так глубоко, и дно плотное.

Бойцы разделись догола, оружие и обмундирование несли на поднятых руках – все лучше, чем потом надевать его на себя мокрым.

После переправы по грунтовке с километр бежали, чтобы согреться. Речка небольшая, но вода холодная, подпитывается родниками. У Федора ноги замерзли в воде. А лучший способ согреться – физическая нагрузка. Потом пешком еще километров пять-шесть отмахали, с рассветом привал сделали. Ночью идти безопасней, меньше шансов, что немцы обнаружат. В это время суток господа завоеватели предпочитали спать после сытного ужина.

В кузове грузовика бойцы успели немного вздремнуть, а Федор чувствовал себя усталым и заснул мгновенно, как только распорядился о смене караульных.

Сколько он спал, неизвестно, но проснулся от разговора рядом.

– А я говорю – буди, пусть поест по-человечески. Лейтенант мог сам схарчить галеты в кабине, мы бы и не знали…

Федор уже проснулся.

– Что такое, почему шум, а драки нет?

– Село тут недалеко. Товарищ капитан с двумя бойцами ходил туда. Хлеба принесли, яиц вареных, лук и огурцы. Будете?

– Ты еще спрашиваешь! А бойцы ели?

– Хлеба целый мешок, яйца и огурцы поделили.

Федор принялся за еду. Хлеб был в виде деревенского каравая, свежий, душистый, вкусный, видно испечен накануне.

Наевшись, он собрал крошки в ладонь и забросил их в рот.

– А где капитан?

– Снова в село ушел.

Вот это он зря. За то, что принес еду, – низкий поклон. А вот то, что вернулся…

Словно в подтверждение его мыслей в отдалении хлопнул выстрел, потом еще один.

– Застава, в ружье! – по привычке крикнул Федор. Нет уж заставы, а заученные команды в голове застряли.

– Занять оборону на опушке, приготовиться к бою!

Бойцы цепью залегли на опушке леса. Перед ними дорога, затем луг, а уж за лугом избы села стоят. По лугу капитан к лесу бежит, за ним – гитлеровцы, человек семь.

Да, ошибку капитан совершил, к лесу рванув. Тем самым он врага к окруженцам ведет, а еще собой сектор обстрела перекрывает. Командир же, должен соображать! Хоть бы в сторону отклонился на десяток метров!

Немцы на бегу стреляли из карабинов, весело перекрикивались. Охоту устроили, суки!

– Борисов, начинай с крайних. Всем остальным – не стрелять!

Один выстрел, почти сразу же – второй. Два немца рухнули на ходу, однако остальных преследователей это не остановило. Наверняка думали, что в лесу еще один сообщник.

До Варнавы дошло, что он мешает, и капитан отвернул левее. Но бежал уже тяжело, по-видимому, сказывалась усталость.

– Огонь! – скомандовал Федор.

Пограничники уже давно держали немцев на мушке, и сразу после команды грянул нестройный залп из тридцати стволов.

Разом уничтожили всех, никто даже не пошевелился.

Сапер уже чувствовал себя спасенным, как вдруг из-за избы щелкнул выстрел, и капитан упал. Ранен или убит? Послать бы за ним, вынести тело, если погиб. Только на лугу спрятаться негде, и погранцов могут легко расстрелять, как убили капитана.

– Борисов, стрелявшего засек?

Вместо ответа якут выстрелил.

– Готов!

– Попал?

– Можете убедиться.

Федор посмотрел в бинокль и у одной избы увидел распростертое тело. Потом перевел бинокль на капитана, но тот лежал неподвижно.

Его раздумья «Рискнуть и вынести сапера?» прервал выползший полугусеничный бронетранспортер. С него дали длинную пулеметную очередь по лесу, и с деревьев посыпались сбитые пулями листья и ветки.

– Уходим! Все в лес!

Они отползли, потом отбежали от опушки подальше и быстрым шагом направились на восток.