Но человеческое выражение глаз к Ямадаеву так и не вернулось. Он находился на взводе. Сжал мою руку и вывел из участка. Ни один человек этому не препятствовал. У входа нас ожидал его автомобиль. Местные на подобных тачках точно не ездили. Слишком дорогая. Этот же феодал легко мог позволить себе такую игрушку.

Открыл пассажирскую дверь и закинул меня внутрь. Сев за руль, газанул так, что вокруг поднялась желтоватая пыль.

За нами не следовала его армия, что меня удивило. Но, когда раздался звонок, он тут же снял трубку. Голос звонившего был отчётливо слышен.

– Сабуров в городе. Буквально только что подъехал к участку.

Я не могла отвести взгляда от Якуба. Внутри поднялась безотчётная радость. Спасение совсем рядом. И опоздай Якуб, я уже сидела бы в машине Ратмира.

Мужчина медленно перевёл взгляд с дороги на меня. Зрачки сужены до минимума, а радужка будто потемнела. Как небо перед грозой.

Должно быть, мои мысли слишком очевидно читались на лице.

– Не мечтай даже. Он не найдёт тебя, пока я не захочу.

Подумала, что вот сейчас Ямадаев должен понять весь масштаб своих поступков. Украл, как он считает, жену могущественного человека. Того, кто убил его родных и может то же самое сделать и с ним.

Я подумала, что сделал бы Ратмир, будь на моём месте его жена, и озвучила эту мысль.

– Он же убьёт тебя, – пытаюсь донести до него простую истину.

Следя за дорогой, Якуб левой рукой потирает поросший щетиной подбородок. Я слышу этот странный скрежет. Колючая и грубая, она делала его похожим на неотёсанного мужлана, только что спустившегося с гор. Его дорогой одеколон и белоснежная рубашка сути дела не меняли.

Меня ставит в тупик его хищная улыбка. Слишком довольная. Будто он только и ждёт этой встречи.

– Возможно, – пожимает плечами, а затем вновь ловит мой взгляд, ещё шире растягивая губы и обнажая крепкие зубы, – или я его.

Должно быть, единственное, что способно его развеселить, – это мысли о смерти врага.

Отвернулась к окну, пряча глаза. Даже представить страшно, что произойдёт, когда эти двое столкнутся. А я знала Сабурова. У него может снести крышу, если он посчитает, что Сере угрожала опасность. Не удивлюсь, если он уже ездит по городу без неё, стреляя во всех подряд.

Оставшееся время в дороге мы провели в тишине. Я не хотела с ним разговаривать, и он не был настроен. Да и о чём нам говорить? О том, как он будет наказывать меня за попытку бегства, которой не было? Пф.

Машина петляла по узкой дороге, ведущей вверх. В горы. Вскоре я заметила за нами хвост, но, учитывая, что Якуб и бровью не повёл, сделала вывод, что это его люди.

Мы остановились у относительно небольшого дома, расположенного на возвышении и одновременно скрытого от посторонних глаз деревьями и горной местностью.

Он не приказывал мне выйти из машины, хотя я способна была это сделать сама. Нет, он вытащил меня так же грубо, как и закинул в неё. Сжал мою руку и повёл внутрь. Будто я попытаюсь сбежать прямо из-под его носа.

В доме оказалось на удивление прохладно. Но пахло затхло. Здесь давно никто не жил.

Провёл меня сквозь кухню-гостиную в спальню. Его спальню. Она очень походила на комнату в том ужасном доме.

– Тебе скоро принесут еды, – смотрит на меня, а я всё жду, что вот сейчас он отдаст привычный приказ.

Принять душ и отсосать. Но ничего подобного он не произносит. И эта неопределённость ставит в тупик. Мы глядели друг другу в глаза целую минуту. Затем он просто развернулся и вышел из комнаты. А я не дышала всё это время. Что же будет?

Впрочем, помыться хотелось и без приказов. Зашла в ванную комнату и, убедившись, что в кране течёт горячая вода, встала под душ.

Пыталась заверить себя, что на секс с ним я соглашусь, только чтобы поскорее оказаться дома.

Завернулась в махровый халат. Дедушкина одежда после полицейского участка казалась непригодной.

Когда вышла из ванной, обнаружила поднос с едой. Похоже на еду, заказанную в ресторане. Выглядела аппетитно, и я быстро с ней расправилась.

Сердце колотилось в груди в предвкушении. Понимала, что сейчас должен случиться мой первый раз. И боялась этого отчаянно. Но ещё больше я боялась Якуба.

И когда он вернулся в комнату, я резко поднялась с кресла, на котором его дожидалась. Но не могла сдвинуться с места. Якуб смотрел на меня так, что я поняла – его терпение иссякло. Он медленно подошёл ко мне. Поддел пальцами пояс халата, притянув меня к себе.

Почему-то мне казалось, он сейчас спросит, соглашаюсь ли я на сделку или нет. Но ничего подобного он не озвучил.

Развязал халат, будто ленточку с подарочной упаковки. Махровая ткань упала на пол. А его немигающий взгляд заскользил по моему телу вслед за ней.

– Ты сдержишь слово? Вернёшь меня семье? – дрожащим голосом уточняю.

Поднял на меня глаза. Почти чёрные. Пугающие. Я смотрела на него как дичь, на которую направили ружьё. Именно так себя и ощущая. Пойманной добычей.

Не отвечает. Кладёт руку мне на плечо, склоняя опуститься перед ним.

Оставаясь в капкане его взгляда, коснулась коленями мягкого ворса ковра. А самой казалось, что падаю в бездонную пропасть. Тёмную. Глубже и глубже.

Большим пальцем очертил контур нижней губы. Надавил, понуждая приоткрыть рот. От грубых прикосновений нежную кожу закололо, словно иголками. Странное, порочное удовольствие заставило внутренности сжаться в тугой ком. От ощущения его власти надо мной и того, как моё тело на это откликается, мои глаза становятся круглыми. Удивлёнными, как у куклы. Ресницы трепещут, подрагивая. И я совсем не понимаю, что происходит.

Кто-то постучал в дверь. Я ожидала, что Якуб тут же прогонит визитёра. Но нет, он разрешил ему войти. А я стою спиной к двери. Голая. На коленях. И теперь мой взгляд наполняется ужасом.

Рыпнулась, чтобы прикрыться, но он не дал. Сжал мою челюсть, впившись в неё пальцами, не позволяя пошевелиться.

Не знаю, зашёл ли его человек или только заглянул в комнату. Но я не дышала всё это время, испытывая бесконечное унижение.

Встревоженным голосом подручный доложил о чём-то, после чего дверь захлопнулась. Пальцы, причинявшие боль, разжались.

Со мной он не говорил. И меня это убивало. Его поведение оказывало на меня странное воздействие. Я не понимала, как себя вести, ведь сексуального опыта совсем не имела. Заметит ли он? Или, одурманенный злобой, упустит из виду?

Он даже не обратил внимания на покраснения, появившиеся на моём теле стараниями его бабки. Их легко было спутать с солнечным ожогом, поэтому, должно быть, его взгляд за них не зацепился, пока он рассматривал мою обнажённую плоть.