– Ты можешь рассказать мне обо всём, – и Рия подняла раскрытую правую ладонь, не понимая, что сподвигло её на такой странный жест.

– Ну что ж, голова – это самая священная часть тела человека, не то, что ноги.

Рия тут же припомнила, что нельзя садиться стопами, глядящими на Будду, или показывать на кого-то ногой.

– Через голову человек получает энергию, – продолжила рассказ женщина. – Именно поэтому нельзя касаться головы кого бы то ни было, особенно детей. Потому что так мы крадем их энергию, а дети, маленькие и беззащитные, могут и вовсе умереть или тяжело заболеть, если человек прикоснется к ним со злым умыслом.

Рия прикрыла рот рукой, понимая, какой огромный промах она могла совершить и как этот, казалось бы, ни к чему не обязывающий жест выглядел в глазах её мудрой спутницы.

– Нари, так значит, в вашей культуре запрещены прикосновения? Для меня прикосновение – это выражение любви, честное слово. Ведь, когда любишь, хочется взять человека за руку или обнять. Неужели ничего не позволено? – Рия возмущенно приподняла брови.

– Естественно, нет, тебя ведь брали за руку и Денг, и маленький Випассна?

– Верно, – припомнила Рия, хмуря брови. Дети брали её за руку, и никакой сверхъестественной реакции посторонних девушка не наблюдала. Только вот, – они кланялись перед тем, как прикоснуться ко мне, – закончила она свою фразу вслух.

– Так и есть, они спрашивают разрешения и просят прощения у духов за то, что должны прикоснуться к тебе, – подтвердила тайка, а затем легко поклонилась и взяла Рию за руку. – Прикосновения позволены, не расстраивайся. Мне нужно сказать тебе еще кое-что важное, – последнюю фразу женщина шепнула, наклонившись к девушке немного ближе.

– Окей, – только и успела ответить Рия, но их перебил гул голосов, ведь толпа женщин уже стала передавать котелки из рук в руки и двигаться к выходу.

Женщины шли в сторону мужского монастыря, где у ворот их уже ждали взрослые монахи и храмовые дети. Суван поприветствовал всех кивком головы и улыбнулся чуть шире, увидев новую учительницу среди женщин.

Маленький Випассна, заприметив Рию, стал прыгать на месте и так размахивать огромным котелком, что мальчишки поблизости тут же присели, чтобы не получить по голове этим тяжелым кухонным снарядом. Остальные дети улыбались и кивали головами, приветствуя всех женщин. Но все их взгляды вновь и вновь возвращались к белокожей девушке, которая улыбалась глазами цвета неспелого манго.

Сегодня им предстояло подарить немного хорошей кармы жителям деревни, и все, как по команде, двинулись прочь от храмовых ворот. Рия шла рядом с Нари и осторожно повторяла каждое ее движение. Ничего сложного, все уже много лет повторяли один и тот же обряд. Жители деревни выходили из своих домов на улицу, приветствуя всех монахов. Они кланялись, просили хорошей судьбы для себя и своих детей и ставили перед собой глубокие тарелки с едой. К ним подходили дети или женщины с котелками, а жители деревни накладывали им белый рис, овощи или другую еду, которую приготовили заранее. Рия увидела, что в строю находится монах с отдельным котелком, в который бросали только деньги, ведь считалось, что их тоже неправильно брать руками. Поражала какая-то негласная договоренность, все шло, словно хорошо отрепетированное выступление. Они проходили дом за домом, и повсюду их встречали улыбчивые мужчины и женщины с приготовленными блюдами. Они кланялись и щедро накладывали пищу в котелки.

Рия давно потеряла счет времени и не догадывалась, как долго они ходили по деревне. Но вот, когда она уже не чувствовала ног, а лишь пустоту в желудке, строй в оранжевых и белых робах стал возвращаться в храм. Женщины пошли в одну сторону, а мужчины – в другую. Рия, естественно, последовала за женской колонной, но голос Нари за спиной промолвил: «Рия, тебя зовет Суван. Я расскажу тебе обо всем вечером». Рия повернула в другую сторону, и сразу же увидела старшего монаха и его помощника, ожидавших её.

– Рия, вы же наш учитель! Но, полагаю, и мы можем научить вас чему-то новому. Вы хотели бы пообедать со своими учениками? – произнес мужчина на прекрасном английском.

– С огромным удовольствием, – искренне произнесла Рия, не ожидавшая приглашения, и поклонилась Сувану и его сопровождающему.

Мужчины повернулись и двинулись вперед, Рия же решила идти немного позади. Теперь, зная о запрете контакта с женщинами, девушка просто боялась нарушить очередные границы своим незнанием, потому предпочла держаться немного подальше, шагая за своим «боссом».

Храм встретил их великолепными входными воротами и молчаливым приветствием множества статуй.

– Почему многие статуи изображают таких пугающих существ? – поинтересовалась Рия, рассматривая клыкастых созданий, драконов, жаб и Бог знает ещё каких существ.

– Потому что они охраняют вход в храм, – автоматически ответил Суван.

«Охраняют от чего?» – только и успела подумать Рия, встретив на своем пути другую загадочную статую, которая никак не выходила из её головы.

– А эта девушка? – вновь спросила она и указала на женскую фигуру, держащую в руках лотос. – Почему возле неё всегда столько цветов?

Суван резко остановился, будто дорогу ему преградила натянутая раскалённая проволока. Он тут же повернулся, подошел к статуе, бережно поправив окружавшие фигурку девушки фрукты, затем из ближайшего поддона взял горсть оранжевых лепестков и бросил к ее ногам с такой нежностью, которую невозможно было не заметить. И этот изящный жест старшего монаха лишь очередной раз подчеркнул особенность данной скульптуры. Интуиция не подвела Рию: эта статуя имела необычайное значение, только слепой не заметил бы этого.

– Она сделана в память об одной прекрасной девушке, – тихо заговорил Суван, глядя на статую и явно готовясь к поклону. – Ее имя Каравек, что означает «птичка» И она была именно такой: жизнерадостной и легкой. Казалось, что у нее и вправду есть крылья: так много она успевала, так грациозно делала все, за что бы ни бралась.

Рия глядела на старшего монаха, а тот все стоял и не отводил глаз от фигуры из дерева. Казалось, он даже не позволял себе мигать. Рия не двигалась, боясь нарушить нависшую тишину, даже птицы перестали петь, чтобы дать Сувану возможность нырнуть в глубину своих мыслей. Спустя какое-то время он все же поклонился, сложив у лица руки.

Рия уже различала оттенки поклонов тайцев: поклон со сложенными руками у груди обозначал приветствие, разрешение для прикосновения, а вот поклон, при котором руки складывали у лица или у лба, свидетельствовал о глубоком уважении. Ей уже приходилось видеть подобный жест: так кланялись Будде тайцы, которые приходили за помощью или выразить уважение. Именно так сейчас Суван кланялся этой хранительнице лотоса.

– Она защищала нас раньше и охраняет сейчас. Эта статуя – символ нашего искупления пред ее духом, – произнес Суван, задумчиво глядя на высеченное тонкое лицо девушки.

Он повернулся, глядя прямо Рие в глаза, поклонился ей очень низко.

– Спасибо вам, что напомнили. Я обещал, что у ног её всегда будут лепестки цветов.

Сколько горечи промелькнуло в его темных глазах! И от этой безмолвной печали девушке стало очень неловко. Рия ответила на слова старшего монаха несмелым кивком, не зная, что же еще она могла бы добавить. Суван и его помощник двинулись вперед, и старший монах тихо запел какую-то песню. Рия совершенно не понимала тайского, но чувствовала минорные ноты, которые сплетались в выразительные куплеты и неслись к ней без ведома певца. Ведь так часто совсем не нужно знать слов, чтобы отчетливо понимать тихую грусть, которая рельефно проступала в каждом движении старшего монаха.

Так они шли молча, минуя различные статуи и маленький домик, походивший на уменьшенную копию центрального строения монастыря. Рия заметила, что перед домиком всегда выкладывали нарезанные фрукты, благовония, а сегодня еще и жестянку «Фанты». Но девушка решила придержать град новых вопросов, молча следуя за двумя мужчинами и глядя себе под ноги.

На обширной территории храма находилось множество