случилась катастрофа. И снова Вирджиния узнала об арестах через свои связи и стала вестником плохих новостей для Лондона. Снова чье-то безрассудство представляло серьезную угрозу ее жизни.

Теперь Бляйхер и в самом деле сосредоточил свой смертоносный гений на выслеживании предполагаемого получателя сообщений от Сильвена. С кем в свободной зоне пытался связаться Сильвен и у кого, очевидно, был надежный канал связи с Лондоном? Теперь абвер знал все о Морисе Бакмастере из УСО и Секции F – но кто, несмотря на все аресты, поддерживал деятельность Сопротивления во Франции? Разведка указывала на ключевую фигуру, действовавшую из Лиона. Кем бы ни был этот находчивый человек, «он» явно был стержнем разведки союзников; его сети Секции F считались в Берлине «врагом номер один» их собственной внутренней безопасности[126]. Этого неуловимого и опасного агента необходимо было выследить и нейтрализовать.

Даже арест Сильвена не остановил «неукротимую» Вирджинию. В отчетах для Бейкер-стрит все время отмечали, насколько эффективно она руководила операциями по всей свободной зоне и – с некоторой помощью от Олива – на побережье. В официальной истории УСО ее автор М. Р. Д. Фут отмечал, что «без ее незаменимой» и опасной работы «можно с уверенностью сказать, что половина ранних операций Секции F во Франции вообще никогда не была бы проведена»[127]. Действительно, имя Вирджинии, вероятно, чаще, чем любое другое, встречается в сохранившихся военных дневниках УСО, отражая то, как она расширяла границы своей роли. Несмотря на постоянно растущую опасность, она собирала подробные данные о политической ситуации во Франции; о масштабе вишистской пропаганды и ее эффекте; об использовании фиктивных деревянных самолетов для обмана британской воздушной разведки; о составе и маршрутах передвижения немецких отрядов; о враждующих группировках во французском Сопротивлении; об установке пулеметных огневых точек на крышах парижских домов; о возможных локациях для будущих актов диверсии, которые уменьшили бы потребность в воздушных бомбардировках с присущим им риском гибели мирных жителей. С помощью того, что она называла своей «политической информационной службой» (состоящей из действующих и бывших чиновников, с которыми она поддерживала связь), Вирджиния могла предоставить Лондону важные данные об отношениях вишистов со странами «оси». Сюда входили сверхсекретные встречи Петэна с Германом Герингом (заместителем Гитлера) и графа Чиано (зятя Муссолини) с адмиралом Франсуа Дарланом (заместителем Петэна). Разведданные почти наверняка направлялись самому Уинстону Черчиллю. Она рассказывала о «нраве» французов, особенно о том, как многие были встревожены унизительной капитуляцией Британии перед японцами в Сингапуре в феврале и фиаско с немецкими линкорами, совершившими «Рывок через Ла-Манш» (отчасти благодаря Бляйхеру). Французы «все еще надеются на свою победу, и многие, многие из них готовы помочь, – отмечала она, – но они были бы признательны, если бы увидели что-то конкретное, кроме отступления»[128].

Однако были и некоторые проблески надежды, в том числе рост разногласий там, где когда-то царило полное единодушие. Рабочие заводов по всей Франции замедляли военное производство Германии, бастуя в знак протеста против нехватки продовольствия и топлива или просто теряя важные документы и меняя этикетки на товарах. В марте, во время одной из первых публичных массовых акций протеста, толпа остановила людей, пришедших на концерт Берлинского филармонического оркестра в Лионе, – в результате зрительный зал был практически пуст. Все больше и больше полицейских меняли сторону и начинали передавать информацию Вирджинии, в том числе и радостные вести о поразительных успехах недавних бомбардировок Королевскими ВВС заводов «Рено», производящих грузовики и танки для немецкой армии.

Вирджиния стала глазами и ушами союзников на большей части территории Франции, а принявший ее город Лион – горнилом французской подпольной деятельности. Даже без прямой радиосвязи с Лондоном ее присутствие доказывало, что союзники были все еще в игре и готовы отдать свои жизни за Францию. Тем временем доктор Руссе и Жермен продолжали неустанно работать на своего шефа, вербуя новых помощников и находя новые конспиративные квартиры. Популярность Руссе распространилась так широко, что большинство людей готовы были выполнить любую его просьбу. Фраза «я от Доктора» стала стандартным паролем УСО на большей части юга Франции. Не было недостатка и в тех, кто был готов прийти на помощь Жермен; она не стесняясь убеждала соотечественников проявить «мужество» ради своей родины, и ради нее они шли на это. Вместе трио сформировало устойчивую основу УСО, породившую несколько новых сетей, простирающихся на юг до побережья и на восток до швейцарской границы, с новобранцами, прибывающими даже из Парижа. Теперь Вирджиния могла рассчитывать на поддержку сотен мужчин и женщин от Лилля до Перпиньяна, представителей десятков профессий – от врачей до тюремных надзирателей и машинистов. Вот оно, подлинное ядро   будущей секретной армии, ждущее лишь нужного момента, чтобы вступить в игру. Если бы только у них был радиопередатчик для связи с Лондоном в режиме реального времени, чтобы строить планы и отдавать приказы…

Когда бравый Кауберн вернулся во Францию в июне 1942 года с очередной короткой миссией по нападению на железнодорожные пути недалеко от Тура (в центральной Франции), он обнаружил, что Вирджиния не только проигнорировала его предупреждения, но и превратила свой дом в «центр всего Сопротивления»[129] во Франции. Известность Вирджинии означала, что она пошла на то, что Бакмастер описывал как «безумный и невероятный» риск, привлекая к операции такое количество разных людей. Но ее действия не были безрассудными. Вирджиния изменила свое кодовое имя с Мари на Изабель, а затем на Филомену. Она позаботилась о том, чтобы ходить домой разными маршрутами, постоянно проверяя, не преследуют ли ее, и никогда не приближалась к дому или кафе напрямую, не обойдя сначала квартал. Она не посещала одни и те же места слишком часто и все время меняла внешний вид. Вирджиния также получила временное водительское удостоверение, чтобы не ездить так часто на поездах. Фактически ее жизнь превратилась в эпичную гомеровскую борьбу умов.

Тем не менее, росла опасность предательства и проникновения в сеть врагов. Удача, ловкость и помощники Вирджинии из полиции не могли защищать ее вечно. Неугасимый интерес Бляйхера к загадочной фигуре в Лионе после ареста Сильвена привлек внимание гестапо. Однажды вечером молодой человек, которого Вирджиния не знала и о котором никогда не слышала, появился у ее двери, утверждая, что он парашютист из УСО. Он был настойчив и в некотором роде даже правдоподобен, но шестое чувство подсказывало ей, что что-то было неладно, поэтому она притворилась, что ничего не знает, и выставила его. Она едва не попалась. Вскоре после этого Вирджиния узнала, что несколько немецких «агентов-провокаторов» пытались внедриться в ее сеть. Абвер и гестапо теперь были одержимы –