Это были самые горячие дни для Ольги. Она передавала Центру план оборонительных сооружений по квадратам. Центр в течение нескольких дней запрашивал уточнения на отдельных участках, особенно на тех, где противником сооружались мнимые бункеры с целью дезинформации артиллерии.

В лагере все привыкли к майору. В первые дни на правах военнопленного он щеголял в своем мундире с Железным крестом. Затем Пекель выпросил у Семена Ростопшина телогрейку. И сам вызвался помогать повару Абдулле, проявив при этом немалые кулинарные способности.

Курт Пекель, кроме уже известных присущих ему слабостей, обладал еще одной: любил поговорить, удариться в воспоминания. А вспоминать старому партейгеноссе было что. Съезды, сборища в Нюрнберге, ночные шествия с факелами, исступленное, завораживающее лицо фюрера.

— Я верил в него как в бога, даже больше. А бог оказался дьяволом. И я даже рад, что война для меня так неожиданно кончилась. Готт, майн готт! Теперь я почти уверен, что снова увижу свой родной Магдебург, майне либе фрау, киндер.

Впрочем, старший сын Пекеля, офицер танковых войск, по его словам, пропал без вести «где-то под Ростовом».

«Война не приносит никакой радости», — твердил майор.

Не знаю, что его толкало на подобные откровения. Теперь он всю верхушку, всех гитлеровских бонз называл «грязной, вонючей бандой».

Многие из его партейгеноссен, как и он, начинали простыми штурмовиками, рядовыми функционерами фашистской партии, но далеко обошли его по служебной лестнице.

— Толстый Герман — этот кокаинист — стал рейхсмаршалом, вторым лицом в государстве.

А гауляйтер Франконии оказался напоследок подонком, растлителем малолетних арийских девушек. Пошли жалобы. И кому, подумайте только, Гитлер поручил разбор этого дела? Герману Герингу — этому жирному борову, этой грязной свинье в рейхсмаршальском мундире.

Я и Франка знал в молодости. Продувная бестия. В двадцать третьем, когда судили фюрера за мюнхенский путч, Ганс взял на себя защиту Адольфа. И не прогадал на этом дельце. Фюрер умел ценить такие заслуги. Безвестный адвокатишка стал рейхслейтером партии по правовым вопросам, президентом германской Академии права. Затем — имперский министр юстиции, генерал-губернатор Польши. И подумать только, в двадцать седьмом году на съезде партии мы с ним сидели на одной скамье, пили пиво, можно сказать, из одной кружки.

Я тут, в Польше, почти всю войну провел. Все строил: казармы, лагеря, укрепления. Я — солдат, мое дело маленькое: бефель — приказ — и никаких возражений. Генерал-губернатора видел и в Варшаве, и в Вавеле, и в Кшешовице. Зазнался. Сначала, бестия, не узнал своего партейгеноссе. В июле, не то в августе 1943 года — уже после Сталинграда и Курской дуги — вызвал нас, старых функционеров, в Краков на тайное совещание. Тут Франк сам ко мне подошел, пожал руку, похлопал по плечу, вспомнил старые, добрые времена: «Ничего, дружище, пока к нам русские Иваны доберутся, мы из этих поляшек фарш наделаем». Вот какие речи произносил Франк. Теперь с поляками заигрывает, а Краков, выполняя приказ фюрера, начинил взрывчаткой, как колбасную кишку фаршем. В плену этот адвокатишка будет юлить, хныкать, валить все на фюрера, на гестапо. Я его подлую натуру знаю. — И майор Пекель, несколько похудевший за последние дни, в старой кацавейке, снова склонял свой седой ежик над картой. Что-то по нашим требованиям уточнял, наносил по данным наших разведчиков схему минирования.

План «Группен систем» — линии оборонительных сооружений Краковского района, — набросанный майором Пекелем, выборочно, по квадратам, тщательно проверялся нашими разведчиками и людьми Зайонца. Проверка от РО фронта шла и по другим линиям. Все подтверждалось. Под Новый год мы получили благодарность Центра.

* * *

Новый, сорок пятый год группа наша встречала шумно, весело. Евсей Близняков со своими хлопцами накануне совершил удачный налет на обоз гитлеровцев. Захватили колбасу, сало, бочонок меда, какие-то итальянские кубики — грибные супы, ящик с ромом. Гардый передал охотничьи трофеи: дикого кабана, косулю. Через Метека до нас дошли рождественские подарки Волка — молодого Скомского. Сашка-Абдулла, наши девчата старались вовсю. В полночь самодельные столы во времянках ломились от яств.

В командирской землянке народу набилось много. Прижавшись плечом друг к другу, сидели Гроза и наша дорогая гостья из Кракова — бесстрашная Валерия, Ольга-Комар, Ася-Груша, поручик Гардый, его боец Рыжий — бывший узник Бухенвальда, партизанский доктор Ян Новак и его сияющая половина — Ингибора, друзья-мушкетеры Митя-Цыган и Семен Ростопшин. В полночь в землянку ворвался праздничный гул Красной площади, мелодично и торжественно ударили куранты. Я встал, поднял кружку (на эту ночь мы отменили сухой закон).

— Товарищи, друзья! С Новым годом! Выпьем за нашу дорогую Родину, за новую, свободную Польшу, за Победу!

«Козлувска валька»

Как-то польские друзья переслали мне еще пахнущий типографской краской журнал «За вольносць и люд». Журнал — исторический. Из номера в номер ведется в нем беспристрастный (только факты) рассказ о различных этапах борьбы против фашизма за вольную, социалистическую Польшу. Есть что-то в сообщениях, в самом стиле журнала от хорошо памятных сводок военных лет — «от Информбюро».

Впрочем, пусть судит об этом сам читатель.

«В Бескидах и на Подгалье. Козлувска валька (битва в Козлувке).

Дальше на северо-запад располагался 2-й большой партизанский район.

Действовали там: отряд имени Варыньского под командованием Тадека (тов. Григорчик), батальон Армии Крайовой под командованием Гардого (Герард Возница), советский отряд под командованием подполковника Калиновского и советская десантная группа капитана Михайлова (Е. Березняк).

Одно из самых тяжких испытаний выпало на долю батальона Гардого и группы капитана Михайлова.

10 января 1945 года значительные силы немцев окружили большой лесной массив и сначала небольшими силами начали испытывать силы партизан. Командиры партизанских отрядов и групп поддерживали постоянные контакты. Партизанские дозоры несколько раз завязывали перестрелку с немцами и не позволяли им проникнуть в глубину леса.

Ночью вышел из окружения отряд имени Варыньского (Тадека), а 12 января немцы начали наступление со стороны Гарбутовице. В нескольких местах немцам удалось прорвать оборону партизан, они ворвались в расположение отряда Гардого и советской группы Михайлова (Березняка).

Гардому и Михайлову пришлось организовать круговую оборону. В этом бою особенно отличилась советская группа под командованием капитана Михайлова.

Немцы потеряли 92 убитыми, 120 ранеными».

Мне эта страница напомнила самый счастливый и самый драматический день для группы «Голос».

В ночь на 12 января мы с Гардым проверяли усиленные дальние дозоры. Тогда нам еще не было известно, что весь огромный лесной массив Подгалья окружен плотным кольцом гитлеровцев, но «гостей» мы ждали.