− Там отрава.

− Нет.

− Да!

− Это лекарство, − терпеливо объяснил я. − Оно снимет жар и позволит вам поспать. Сколько вы уже бодрствуете? Неделю? Скоро вы не сможете контролировать свое тело, настолько оно ослабнет. Вам нужно уснуть.

− Вы все только этого и ждете − когда я засну. А сами впустите их! Я не буду пить вашу отраву! Стража!

Впустим?.. А, понятно. Я окликнул Радогоста, догадавшись, что следует делать для закрепления внушения:

− Раскрой ставни, пусть подышит свежим воздухом.

Лучезар заворочался на мягкой постели. Его глаза медленно расширялись до размеров царских пятаков.

− О, боги всемогущие! Тогда они точно зайдут сюда… Нет. Нет! Нетнетнетнет!..

Мне едва удалось унять буйствующего княжича, пока тот сам себе не навредил. Снова сунул злополучную настойку к его длинному носу, процедил с натянутой улыбкой:

− Пейте, светлость, если не хотите, чтобы вас нашли домовые с виллами. Это волшебный эликсир. Он поможет, я обещаю.

− Правда, поможет? − спросил Рад шепотом, пока Лучезар торопливо глотал лекарство.

Я пожал плечами. Эту смесь описывали в какой-то книге, как средство, помогающее воинам очистить разум после боя и привнести в него покой. Редкие ягоды должны были настаиваться в течение долгих месяцев, чтобы напиток дал результат.

Несколько минут Лучезар хмурил брови и икал, сосредоточенно разглядывая точку на потолке. Потом его развезло. Медленно расслаблялись конечности, смягчилось выражение неприятного лица.

Наконец, он обернулся к нам и, запинаясь, сообщил:

− Хорошее вы пойло гоните, колдуны… Пусть отец выдаст вам коня и мешок денег из казны за рецепт… Стража! Скорее принесите своему княжичу мешок коней и самые быстрые деньги в конюшне! Ик!

Когда его сморил сон, мы сняли путы, укрыли, подоткнув одеяло со всех сторон, и осторожно вышли наружу. Оказалось, Борислав все время стоял в коридоре, дожидаясь результата. Достав мешочек с остатками засушенных ягод, отдал их ему и объяснил, что надо делать дальше. Хоть они и не исцелят княжича, но позволят контролировать приступы.

− Значит, он будет молчать, когда приедут посланцы из Кумельган? − выразил надежду светлый князь.

− Скажите ему, что необходимо подыгрывать врагам, пока не придуман план по их уничтожению, − подсказал Радогост, и мне показалось, что он едва сдерживал злость. Еще бы, родного отца интересовал только день Шести, а не состояние сына, чья болезнь усугублялась с каждым днем.

***

О нашем существовании забыли в тот же миг.

Не поблагодарив и ничего нам не заплатив, Борислав торопливо ушел. Нас вывели через потайной ход на улицы города. Неспешно шагая по дороге к убежищу смагов, можно было не бояться быть узнанными и освистанными. В этот раз мы не надевали положенные по чину серые плащи, а татуировки легко скрывались под отросшими волосами.

Я потер лицо − следовало бы опять сбрить докучливую растительность. Мне все равно не грозит стать таким же внушительным, как Щука.

Когда мы спустились под землю, к Раду бросился взъерошенный юнец, которого я раньше не видал среди братьев. Он бухнулся к ногам наставника и что-то простонал, хватая его за длинную рубаху.

− Руслан, успокойся и скажи, в чем дело.

Тот глухо шмыгнул носом и пролепетал:

− Учитель Язрог нашел ту деревню. И больше я его не видел. Он не вернулся в условленное место!

− Понятно, − Смаг покосился на меня. − Поговорим позже, младший брат. Иди, отдохни.

− Нет, нельзя! А если он в беде, если его хотят сожрать? Вы же знаете, оттуда еще никто не возвращался!

− Что за чудище? − навострил уши я.

− В одной из деревушек пропало несколько смагов, − отмахнулся Радогост, явно раздосадованный тем, что я это услышал. − Ничего серьезного, мы разберемся.

− А если там тварь из Фензино, которую вы отказались искать?

− Перестань! Ты хорошо сегодня постарался, поэтому голова не варит. Иди спать, − Он предупреждающе поднял палец, обрывая любые попытки оспорить его приказ. − Когда мы поймем, что делать с той деревней, куда ушел Язрог, я тебя оповещу.

− Я хочу поехать с остальными!

− Твои умения могут потребоваться здесь. Верховный наставник Симеон сам решит, где тебе быть.

Мы упрямо бодались взглядами, пока я не сдался. Спорить бесполезно: смаги прекрасно дрессируют новичков, в первую очередь, отбивая у них желание не подчиняться воле старших. Пусть так.

Но еще я знал, что теперь все в Братстве мои должники.

− Только не забывай, кто помог вам с княжеской бедой.

Сказав это, я шутливо поклонился и ушел к себе, чтобы позже рассказать о случившемся Мечеславу и Лисе.

***

Она ударила меня ложкой. Затем еще, и еще, и еще, пылая праведным гневом. Я пытался увернуться, но Лиса была ловчее и крепко держала за шею, прильнув всем телом.

− Дурррак! Ты не веришь наставникам? Не веришь Радогосту? Да я тебя сгною, − взвыла она, прицеливаясь к моему многострадальному уху. На звуки борьбы подошла Веленика, укоризненно цокнув языком. Пристально глядя на любимую ученицу, она высвободила ложку из ее пальцев и положила на стол.

− Извините, наставница, − ойкнула Лиза.

Вся обедня смотрела в нашу сторону.

− Гнев и шум − любимое лакомство бесов. Не забывай об этом, дитя.

Девушка смиренно кивнула, уткнувшись взглядом в тарелку с жидкой похлебкой, безвкусной и серой. Надо же, как быстро меняется характер, стоит появиться старшим. Меня так и тянуло сказать это вслух. Но Мечеслав сделал круглые глаза, и я продолжил есть, благополучно избежав драки перед новым путешествием.

Они согласились меня взять.

Симеон одобрил поездку, сказав, что держать на привязи голодного пса перед куском мяса бессмысленно. Вырвется, но укусит уже за ногу.

Я собирал вещи, путь предстоял долгий. По Главному тракту, через Митинский лес и город кузнецов Альму до Холодных гор, принадлежащих Горному царю и его дочерям-шепчуньям. У подножья тех гор расположилась нелюдимая деревня Соловка. Слыхали о ней многие, кто жил в округе, да вот попадалась она не всем. Уж больно хитро была спрятана.

Меня пробивала заметная дрожь, когда я садился на коня. Встреча с красной тварью пугала и будоражила. И неизвестно еще, что сильнее. Тайком от остальных, я вытащил из запасов нашего оружейного мастера пару взрывных шаров. При ударе о землю они лопались синим огнем, уничтожая все, что было поблизости.