Я готов рискнуть жизнью. И я не позволю наставникам и страшим братьям взять трехрогого живым.

Неделю и три дня наша команда скакала до Альмы: я, Радогост с Лисой, Щука, звероподобный Тимаш из восточного племени, рарог Руслан и некий смаг-одиночка Северянин. Последнего я видел лишь раз, когда нас обучали искусству сраженья на мечах. Он молчаливо следил за тренировками рарогов, изредка переговариваясь с наставником Фесом.

Как и прежде, юнцов старшие смаги игнорировали практически в открытую. Заселившись в гостевом дворе «Золотые подковы», нас с Русланом определили в одну комнату. И хотя мне не хотелось следить за неопытным рарогом, особого выбора дано не было.

Братство Тишины подавало особые надежды на его талант. Он чувствовал шишигари на многие сажени вокруг, вдобавок мог сказать, насколько тот силен и глубоко ли засел в человеке. Для развития этого дара было решено выделить ему личного наставника, учителя Язрога, о котором мне прожужжали все уши.

Не выдержав нескончаемой болтовни, я вышел во двор прогуляться. Подойдя к колодцу, взял ведро воды, искрящейся в закатных лучах, умылся, смывая дорожную пыль. Вокруг стояла благоговейная тишина. Лишь едва заметно шелестели листвой стройные березы у границы поселения.

Налюбовавшись местными красотами, я хотел размять мышцы и побегать, но увидел, что окно старших на втором этаже открыто. Подойдя поближе, встал на обструганный пень − словно для того здесь и оставленный. Не то чтобы мне нравилось подслушивать. Но тут уж очень кстати сложились обстоятельства. Так как наставники обсуждали меня.

Мощный голос великана Щуки был слышен особенно хорошо.

– А Иван вроде как держится, нет?

– Он продолжает надеяться. Задает вопросы, бередит собственные раны с упрямством самого Данко…

− Уверен, что все будет так, как предсказал Симеон?

− Когда я был хоть в чем-то уверен? Но леший говорил про следы на снегу… Слышишь, следы! Таких, что у людей сроду не бывает.

Никогда прежде я не слышал, чтобы Радогост был так взволнован. Казалось, он сорвется на крик, но смаг держался. Продолжал сухо и мрачно:

− Но мы не можем верить словам семнадцатилетнего паренька, который до этого жил обманом.

− Верховный наставник считает, что грядут темные времена. Он видел их.

− Тогда ему бы не помешало бы почистить внутренний взор. Тот явно показывает неправильно!

− Не говори недозволенного. Рад… ведь каждый знает, что одержимый не способен растерзать целую деревню. Даже если их всех захватили в паучью сеть. Да и кто способен контролировать стольких жертв сразу?

− Чудовищная тварь. Но страшны не ее способности, а то, какую форму она может иметь. Осязаемую, материальную. Тело, которое живет и дышит. Только зачем ей в таком случае оставлять свидетеля? Это дает нам возможность подготовиться.

− Как послание? Чтобы мы устрашились, начали совершать ошибки?

− Все одно не сходится.

Щука встал на ноги, я услышал, как жалобно скрипнули под его весом половицы. Он прошел вглубь комнаты, налил себе воды.

− Великие предки никогда не сталкивались с подобным. Лишь огнедышащим змеям в Срединных землях дано иметь плоть и плодиться. Но что если все изменится? Как мы защитим людской род? Чем будем бороться, Рад?

− Рано думать, когда ничего не ясно. Я не знаю, что мы найдем на месте, старый друг. Но молюсь богам: и старым и новым – лишь бы это не стало нашей последней работенкой. Близится ночь. Давай не будем тревожить ее мрачными разговорами.

Краем глаза я видел, как Радогост снял с пояса свой деревянный меч и поцеловал игрушечную лошадку, привязанную к нему.

Всю ночь я не мог уснуть. Выходит, они знали правду. Знали и обманывали меня, внушая чувство вины за гибель тех людей. Подспудно я понимал, что смаги давно и бескорыстно сражаются с Тьмой, но… Легче не становилось. Наоборот. Хотелось сделать что-нибудь назло.

Решив пока хранить молчание, я послушно отправился за ними к подножью Холодных гор, куда два месяца назад ушел учитель Руслана.

***

От равномерной тряски меня укачивало. Свежая лошадь брела понуро, переступая через валуны, там и тут разбросанные по дороге. Я поднял руку и помахал перед глазами, пытаясь отогнать сонливость. Рубин сверкал на искореженном пальце так же ярко, как и в первый день в Фензино.

Засмотревшись в алые глубины сокровища, я не сразу услышал крики людей. Они просили о помощи. Наперерез смагам выбежало несколько крестьян с вилами. Рублеными фразами они попросили «важных ученых колдунов» помочь отогнать неведомое чудище от их домов, мол, оно пугает скот, коровы молока лишились.

Пришлось идти. Следуя священному долгу Братства не оставлять страждущих в беде, мы направили коней к домишкам на холме. Не доехав до них, остановились у поляны, шокированные увиденным.

Среди поваленных деревьев лежал настоящий огнедышащий змей.

С туловищем, похожим на человеческое, но в разы больше, с чешуей и длинной змеиной шеей, которую венчала плоская голова. Капюшон на ней был развернут и порван, а из широкого рта вытекала на траву дымящаяся жижа. Он был мертв. И определить причину гибели не представляло особого труда. Грудь змея пронзали громадные куски черного льда, напоминавшие копья.

− Накаркал же, старый дурень, − прошептал Щука, осеняя себя знаком Веруна. − Только вчера о них вспоминал, и вот…

− Это не твоя вина, брат, − сказал Северянин, спешиваясь. − Вы несколько раз успели вилами ударить змея в морду, не так ли?

Мужичок с лицом доброго пьяницы улыбнулся нам всем.

− Ну дык, он как полез на наши огороды, мы не сплоховали. Дали отпор. Так он расшипелся и плюнул жгуче. У Федота от той дряни пугало лужей растеклось, новое мастерить придется!

− Эта рана уже была у змея, когда он приполз к вам?

Склонившись, смаг царапнул ногтем медленно таявший лед. Черная вода смешивалась с кровью змея, и вонять начинало просто невыносимо.

− Была. А может, не была. Мы не разглядывали, − так же жизнерадостно ответил местный житель, ковыряясь в носу. Вид жуткой твари, разлагающейся на солнце, его нисколько не смущал.

− Что здесь мог делать змей, когда они не живут вдали от своего острова? − вмешалась Лиза. − Нечто прогнало его прочь от родного гнезда?

− Вы можете себе представить, что способно напугать подобную тварь? − спросил я с недоумением.

Никогда раньше не видел змеев, и надеюсь, не увижу впредь. Это явно не из тех впечатлений, которыми хочется поделиться с близкими. Он пугал. Своей противоестественной мощью, исходящей даже от мертвого тела, гротескностью черт и форм. Пугал печатью разума на оскаленной морде, словно сейчас я глядел на кровного родственника трехрогого гада.