Тема письма: «Посмотрите-ка на это геройство!»

С этого момента общественное мнение резко изменилось.

Кайя была уже не воплощением смелости. А шлюхой.

Не самоотверженной. А похотливой.

Не героем. А нимфоманкой, сообщницей психопата.

Конечно, многие были на ее стороне. Те, кто осуждали распространение отвратительного видео и указывали на то, как жестоко была изнасилована Кайя и что это очевидно. Что она кричала от боли, а не от удовольствия, как писали глумливые комментаторы на форумах школьников. Что, закончив, он отшвырнул ее в сторону, как животное. Незадолго до того, как экран стал черным и слышалось лишь, как скулит Кайя.

По крайней мере, так было на пленке, которую Матс всегда видел до этого.

Однако видео на канале 13/10 продолжалось.

Что за черт…

Матсу захотелось протереть глаза. Он отстегнул ремень безопасности, чтобы подвинуться ближе к экрану. Уставился на монитор и не мог поверить тому, что увидел.

Не может быть.

Он перемотал назад. На девятую минуту. И все действительно было так, как сказал Джонни.

Если психика Кайи была Северной башней Всемирного торгового центра, то видео – самолетом, который направлялся прямо в ее середину. Кайе нужно лишь увидеть эту запись.

Проклятье.

Шантажист был прав.

Видео ее уничтожит.

И все изменит.

Абсолютно все.

Фели

Кожаные подошвы ее полусапожек гулко шлепали по ступеням клиники.

Фели выбежала наружу, едва не споткнулась о женщину в инвалидном кресле и от волнения забыла извиниться.

Направо, налево. Прямо. Она посмотрела во все стороны, покружилась на месте и увидела полдюжины Ливио. Один переходил Зеештрассе, другой курил в ожидании на автобусной остановке, двое входили в дрогери-магазин на углу.

Под дождем и издалека каждый третий мог сойти за худого полуитальянца с темными волосами.

Проклятье, она не рассматривала его настолько внимательно, а темные штаны и серую парку нельзя назвать особенными отличительными признаками.

Черт, черт, черт.

Прищемленные пальцы, украденный телефон. Того, в чем ей придется признаться Янеку, становилось все больше. А времени до бракосочетания оставалось все меньше.

Фели посмотрела на часы и прикинула, где находится ближайшая стоянка такси, потом ей пришло в голову, что нужно срочно заблокировать телефон. Банковские данные, денежный счет – там все было, пусть и в зашифрованном виде, но кто знает, какой криминальной энергией обладает карманный вор?

Разозлившись, она уже хотела вернуться к помощнице врача и вместе с ней составить заявление в полицию: все-таки Сольвейг знала вора, и все его данные хранились у нее в картотеке.

И вместе с тем она сомневалась.

Кроме имени парня – Ливио Кресс, – от Сольвейг, вероятно, ничего не добиться. Вряд ли он подтвердит, что вытащил сотовый из плаща Фели, иначе Сольвейг сразу бы что-то сказала, как только это случилось.

Да Фели и сама ничего не заметила. А все прочие данные являлись врачебной тайной.

Но у Сольвейг есть телефон!

Фели повернулась к входу и уже хотела открыть дверь клиники, как ее взгляд упал на витрину аптеки, которая располагалась на первом этаже здания.

Яркий, почти белый свет падал между выставленными на витрине товарами на мокрую от дождя мостовую. Фели увидела картонную фигуру в виде смеющейся женщины, которая радовалась действию крема от грибка ногтей, рядом со стойкой с желудочными каплями. А между ними наискосок, на некотором расстоянии в зале – Ливио.

Это уже слишком!

Он склонился через прилавок к молоденькой аптекарше с короткими волосами и показывал ей телефон.

Мой телефон.

Как уличный торговец, презентовал ей свой товар. Улыбаясь и жестикулируя.

Аптекарша с сожалением помотала головой, и Ливио убрал телефон в карман. Видимо, он только что пытался продать его. Единственное, что Фели услышала, заходя через электрические двери внутрь, было: «То, что вы хотите, продается только по рецепту».

– Вызовите полицию! – крикнула Фели.

– Что?

– Простите?

Аптекарша и Ливио уставились на нее. Другие покупатели – шмыгающий носом мужчина и пожилая пара с роллатором – обернулись и с удивлением посмотрели на нее.

– Этот мужчина украл у меня телефон, – сказала она женщине за стойкой и указала на Ливио.

– Украл? – Ливио надул щеки, как рыба иглобрюх. – Это ложь.

– А что вы только что сунули в карман брюк?

– Вы это имеете в виду? – Ливио вытащил ее телефон.

– Видите, вы даже признаете это.

– Нет, не признаю. Я только что нашел его в сточной канаве.

Аптекарша нахмурилась, и Фели покрутила пальцем у виска.

– Да вы сами в это не верите. Вы хотели продать его здесь за бесценок.

– Послушайте, пожалуйста… – Ливио протянул к ней руку, а аптекарша спросила, удивленно подняв брови:

– Мне правда позвонить в полицию?

– Нет! – выкрикнул Ливио, потом обратился к Фели: – Пожалуйста, подумайте сами. Если бы украл его, то давно бы уже смылся отсюда? А не стоял бы в этой аптеке? Я не знал, что он принадлежит вам, клянусь.

– Он предлагал вам купить его? – спросила Фели аптекаршу.

– Не напрямую, – замялась та. – Он только спросил, не знаю ли я кого-нибудь, кого бы это могло заинтересовать?

Ливио со смехом ударил в ладоши.

– Это недоразумение. Я хотел узнать, не сообщал ли кто-то из клиентов о том, что потерял телефон. – Он улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, но Фели все так же сомневалась.

– Я уверена, если спрошу полицию, у них будет что-нибудь на вас, верно?

Улыбка Ливио исчезла, и Фели торжествующе кивнула.

– Что, попала в точку? Можете рассказывать мне что угодно. Знаете, я сейчас наберу 110, и тогда посмотрим, что полицейские скажут насчет вашей версии с находкой.

– Пожалуйста, не делайте этого.

Ливио подошел к ней вплотную и огляделся. Убедившись, что его никто не слушает, он навязчиво зашептал:

– Вы правы. У меня хватает проблем. Пожалуйста, вот ваш телефон. Позвольте мне уйти.

– Почему это? – фыркнула Фели. – Чтобы вы на ближайшем углу обокрали кого-то другого?

Она набрала 110 в своем телефоне и отвернулась от Ливио.