— Нет, — призналась та.

В коридоре послышались шаги большого количества людей, но в какофонии звуков выделялись одни особо гулкие и тяжёлые: в зал ввели Ополеба. Тот был огромен, Олетта как раз подумала, что Асатесса права, настоящий телок. «Пудов десять веса,» — подумал Абдигааш. Но язык не поворачивался назвать вошедшего толстым. Всё тело чинис бугрилось узлами мышц. Высотой он был около четырёх локтей. Его голова с огромной квадратной челюстью и короткими черными волосами соединялась с телом бычьей шеей на которой из-под железного ошейника виднелись вздувшиеся вены. Руки заключённого сковывали цепи, которые крепились к ошейнику. Сзади к ошейнику прикрепилась цепь, за которую его вел капитан гвардии Повелительницы. Ополеб посмотрел на Асатессу из-под опущенного лба, как нашкодивший ребёнок.

— Это Ополеб, — объявила хозяйка. — Хороший парень, только глупый.

— А почему он в цепях? — спросил Ганс.

— Его отец предал меня и убежал к мятежникам, — поведала Асатесса. — Я послала к его сыну, чтоб разузнать, почему так поступил отец. Но у них случилась ссора с гвардейцем, и он его убил.

— Не убивал я его, — буркнул Ополеб.

— Вот как? — подняла брови Повелительница. — А что же ты сделал?

— Я его по щеке легонько шлёпнул, чтоб про батю не говорил плохого, — пробасил тот.

— И свернул ему шею, — закончила Асатесса.

— А что у него шея такая куриная? — опустил глаза Ополеб. — А ещё себя воином зовет.

— Вы собираетесь чтобы он работал с Роксаной? — придвинулся к столу Ганс. — А если он… Ну не знаю… Ударит её…

— Я думаю, он этого не сделает, — ответила Повелительница, глядя на заключенного. — Он же понимает, что ему даётся второй и последний шанс?

— Знаю, — ответил Ополеб. — Я буду осторожен.

— А мне он нравится, — с ноткой безразличия произнесла Роксана. — Как раз для моего дела.

— Ты уверена? — взглянул на неё Барон.

— А что? Мне нужны мышцы. Голова мне без надобности, — пожала плечами алхимик и обратилась к заключенному: — Телок, ты меня слушаться будешь?

— Меня зовут Ополеб, — пробасил он в ответ. — И да. Если так скажет Повелительница, то буду.

— Конечно, скажу, — ответила Асатесса. — Теперь слова этой молодой госпожи, это всё равно, что моя воля. Выполняй её в точности и, возможно, тебе будет даровано место отца при дворе.

— Да, Повелительница, — отозвался Ополеб.

Асатесса дала знак, чтобы заключенного увели с глаз долой.

— Итак, — сказала она, когда двери за гвардейцами закрылись. — Я хочу послушать ещё историй.

Солнце едва появилось из-за горизонта, когда Георж уже надевал халат, поверх него будет наброшен жилет с острыми подплечиями, на который в военное время одевался доспех. Всю ночь ему не спалось.

Вероломство Савата заставляло его кровь кипеть, и в те редкие минуты, когда оскорблённому князю удавалось заснуть, он ярко видел во всплывающих в голове образах то, как штурмует имение ненавистного обидчика. Тем снам не было ни начала ни конца: каждый раз, как Георж одерживал верх — перед ним вставала ещё более высокая и могучая стена, по которой ему приходилось без устали карабкаться. Умирая во сне, он просыпался, чтобы, заснув спустя некоторое время, начать всё сначала. Лишь под утро, преодолев никак не меньше нескольких сотен стен, он смог выломать двери и ворваться в здание на самой верхней из террас. Противно хихикая, Сават убежал, прежде, чем его смогли схватить.

Георж пытался настигнут того, но он петлял по многочисленным комнатам, похожим одна на другую. Постепенно индивидуальность обстановки стиралась, окна заменялись на факелы. И вот уже преследователь бежал за слабой тенью преследуемого по бесконечным земляным лабиринтам катакомб. Он не видел врага, но слышал его омерзительное хихиканье, которое эхом доносилось из каждого хода этой проклятой земли, во чреве которой бродил князь.

Слуга, что помогал Георжу одеваться, слишком резко потянул завязки подмышкой жилета и хозяин поморщился.

— Прошу извинить меня, господин, — запричитал мужчина.

— Ничего… — процедил тот. — Делай, что должно. Я не могу появиться перед Повелительницей в неподобающем виде.

Когда советник Повелительницы вошёл в зал совещаний, за низким столом с подушками, кроме Асатессы во главе, уже сидели Немис, Мафул, Лилина, Ганс и Абдигааш. Георж покосился на последних. Немиса, старшего сына Ловэта, что привел войска и теперь командовал всеми воинами, столовавшимися в Шиноне — столице Серных гор, находящейся под скалой, на которой расположился дворец, он знал. Знал и Мафула — командира гвардии Повелителя. Те были вояками и могли подсказать пару дельных вещей. Но вот зачем здесь присутствует Лилина — советница Асатессы по вопросам правосудия, и тем более двое чужеземцев, что привела с собой Ашая, он догадаться не мог.

Поклонившись Повелительнице, Георж уловил на её губах некое подобие загадочной улыбки. Она лёгким движением пригласила его на место рядом с собой.

— Светлейший князь, мы ждали вас, — проговорила Асатесса, пока советник шёл через зал совещаний. — Как ваши раны?

— Раны на теле — это полные пустяки, по сравнению с раненной честью, моя Повелительница, — сказал князь, садясь рядом с ней.

— Твоей чести нечего бояться, — ответила Асатесса. — Недостойным поведением себя оскорбил именно князь Сават. Он нанёс обиду не только тебе, но и Повелителю Серных гор, а значит наплевал на всякое приличие, подобающее его высокому званию, — всю тираду она смотрела на советницу по правосудию. — Лилина, ты подготовила то, о чём я просила?

— Да, повелительница, — девушка поднялась из-за стола и откашлялась. — В действиях князя Савата имеет место не просто неуважение к Повелительнице и к её советнику. Так согласно кодекса Повелителя Вельзевула, проматери Великих Домов признали изменой действия князя Ахатеба, отказавшегося прибыть на войну с объединённым султанатом древней заморской империи. За что весь род Ахатеба истреблён. Также согласно записи в летописи древнего Повелителя Даниила, за то, что его посланник был поруган князем, несогласным с требованием отдать треть добычи из военного похода, нанёсшего такую обиду Повелителю заживо сварили в кипятке. При этом перед казнью треть добычи была отдана людьми судимого, что, однако, не изменило приговора. Можно сделать вывод, что поводом к казни послужила не сама попытка сокрыть добычу, а нанесение оскорбления посланнику повелителя. Кроме этого, согласно клятве, что приносят в Серных горах все князья, перед тем, как начать службу в армии Повелителя, всем своим они обязаны исключительно Его Милости. При этом клятва приносится не конкретному чинис, а именно титулу, что означает…

— Достаточно, — повелела Асатесса и Лилина замолчала, согнувшись в поклоне, ожидая дальнейших указаний. — Как мы видим, за своё поведение, князь Сават не заслуживает ничего, кроме как смерти.