Веревка!

Афанасия кинуло в жар так, что рубаха на спине просохла. Михаил дернул веревку, стараясь вырвать колышек, но тот держался еще крепко. Шаги приближались, еще немного, и кто-нибудь из стражников споткнется. Тогда жди беды. Афанасий тоже дернул. Колышек держался. Тогда он вывернул глубоко воткнувшиеся в глиняную штукатурку стены крючки и кинул их в окно. Следом улетела и веревка, далеко за стеной раздался едва слышный звон падения.

— А как же мы обратно-то? — растерянно спросил Михаил.

— Будем думать, когда выбираться черед придет, — отмахнулся Афанасий. — Пока не до того. Веди дальше.

Михаил покачал головой, пожал плечами, но ничего не сказал. Бесшумно скользя над полом, он пересек комнату и нашарил дверь. Чуть приотворил, вглядываясь и вслушиваясь в звуки дома. Махнул рукой Афанасию — давай, мол, за мной, и проник в освещенный одной плошкой с плавающим в ней фитилем коридор. Сын кузнеца двинулся следом, налетел на сундук, больно ударившись коленом, чуть не уронил какую-то ширму, но вовремя успел поймать. Потянул за собой, наматывая на ногу, полоску ткани.

— Тише ты, медведь! — прошипел Михаил, снова появляясь в двери и приоткрывая ее пошире, чтоб Афанасию было видно, куда ступать.

Тот успел разглядеть, что они попали в помещение, похожее на чулан. Повсюду какие-то ведра, тазы, вазы, опахала, метлы и прочая утварь. Афанасий даже удивился, как он не обрушил все это хозяйство с громом небесным.

Стараясь не скрипеть половицами, он вышел в коридор. Тот был совсем коротким, шагов двадцать, в него вели двери нескольких комнат. По одну сторону двери были маленькие — высокому человеку пригнуться, чтоб не ударится о притолоку, — для прислуги. По другую — высокие, чтоб шах, проходя, чалмой не цеплялся. Один торец коридора заканчивался красивой дверью с накладным цветочным орнаментом из начищенной меди, другой — обрывом лестницы. Оттуда и шел неровный, призрачный свет.

Прислушиваясь и даже, кажется, принюхиваясь, Михаил прокрался к лестнице и заглянул вниз. Вернулся на цыпочках. Подталкивая, отогнал Афанасия подальше от края. Зашептал на ухо:

— Народу во дворце мало совсем, а кто есть из прислуги и охраны, те внизу с шахом. Он там в нарды играет, не поверишь, с Василием нашим.

— А говорят о чем?

— Не прислушивался. Главное, что друг другом заняты и им не до нас.

— Так, может, узнать? Вдруг что интересное?

Михаил поморщился, но было видно, что его самого разбирает любопытство. Вдвоем они подкрались к самому краю лестницы, стараясь, чтоб свет снизу не падал на их лица. Залегли. Принялись смотреть и слушать.

На невысоком столике были разложены доска-коробочка, разрисованная черными и белыми стрелами. Над ней склонились игроки, восседающие на резных стульчиках. В руках у каждого — по кожаному стаканчику с костями. Рядом, по правую руку, еще по маленькому столику. На каждом высокий узкогорлый кувшин с носиком, кубок для вина и пузатая, наполненная водой бутылка с длинной, гибкой, похожей на змею трубкой. На конце трубки — длинный и сплюснутый набалдашник, по виду из кости. Игроки иногда вставляли эту штуку в рот и вдыхали в себя дым из сосуда, отчего вода в нем закипала. Василий вдыхал дым медленно, короткими затяжками, часто запивая жидкостью из кубка. Шах же вдыхал глубоко, полной грудью, и с каждой затяжкой лицо его становилось все безмятежнее, а взгляд — все добрее.

— Это они чего делают? — удивился Афанасий.

— Кальян курят, — прошептал Михаил. — Потом расскажу. Слушай лучше.

Друг замолчал и прислушался.

— …Стоило ли Зияддин Юсуф-бека в Стамбул отправлять? Да еще Мехмету пуд серебра да полпуда золота слать, чтобы тот заказал себе сделать из них кольчугу и латы? Расточительство это.

— А где мне помощи против Хейдара Сефевида искать? — вопрошал шах.

— Так Москва поможет, — обнадежил Василий.

— Далеко до Москвы, — отвечал ему шах, бросая кости. — Пока войска соберутся, пока дойдут. Да с Ордой еще надо о проходе договориться. Нет мне смысла от Москвы помощи ждать. К тому же, честно скажу, не доверяю я вам.

— Отчего же? — удивился Василий.

— Все я за тех странников беспокоюсь. — Шах перевел разговор на другое. — Многое ты мне о них рассказал, и ум мой тебе верит. А вот на сердце неспокойно.

— Да что ты, сиятельный шах, разве я осмелился бы тебе врать? — замахал руками Василий. — Мошенники они, как есть мошенники. Твоей добротой хотели воспользоваться. Сам помнишь — и про лодку, и про товар потерянный, все как есть соврали, — забормотал Василий.

Шах посмотрел на него долгим, маслянистым взглядом и ничего не сказал. Зато Афанасий, услышав те слова, чуть не заорал на весь дворец. Михаил едва успел прикрыть ему рот ладонью.

— Сдурел? — горячо зашептал на ухо. — Тихо лежи.

Стражники, что во множестве стояли вокруг играющих, заслышав сверху возню, подняли головы. Но проверить, что там, к счастью для друзей, никто не вознамерился.

— Так это ж он на нас напраслину возвел, — прошептал в ответ Афанасий. — Пред шахом очернил.

— И что?

— Как что? Надо его проучить!

— Ты еще вниз сбеги и колотух ему надавай, — пробормотал Михаил.

— Мы ж не виноваты ни в чем, выходит. Надо шаху в ножки поклониться, объяснить все. Он человек мягкосердечный, добрый, поймет.

— Афоня, нишкни.[32]Сейчас мы к шаху во дворец забрались. Если поймают, то руку отрубят точно. Хорошо, если не голову. Потом, когда тут дела закончим, может, и с Василием поквитаемся. А сейчас пошли, у меня тоже мочи нет это слушать.

Они отползли назад и выпрямились.

— Ну, чего делать-то будем? — спросил Афанасий.

— За чем пришли, то и будем. Сокровища искать, — ответил Михаил и стрелой помчался по коридору к двери шахской спальни.

Афанасий, сколь мог, быстро и бесшумно проследовал за ним.

Михаил распахнул дверь и проскользнул внутрь. Подбежал к невысокой тумбочке, открыл дверцу, заглянул внутрь, закрыл. Обошел высокую кровать с балдахином, покрытую белыми, насколько можно было видеть, простынями. Распахнул дверь другой тумбочки, закрыл. Подошел к огромному сундуку, что стоял в углу. Сунул в скважину навесного замка изломанный железный штырь. Поковырял. Поймал в воздухе сорвавшийся с отскочившего ушка корпус, положил на ковер. Поднатужившись, откинул тяжелую крышку, чуть не с ногами залез внутрь. Зашуршал содержимым.

— Мишка, ты чего? Мы ж за златом-серебром пришли, — удивился Афанасий. — А ты чего?

— Одну вещь ищу, а ты пока возьми, вон, наволочку с подушки, да покидай туда чего сыщешь. — Голос Михаила глухо донесся из недр сундука.

— Ты ж про сокровищницу говорил вроде?