— Ярослав Витальевич! — радостно воскликнул Александр. — А мы похищаем вашу помощницу, а то именинница нас уже заждалась. — точно, день рождения сотрудницы! Как я мог забыть? — Кстати, вы как? С нами?

Катя выходившая в этот момент из своего кабинета замерла, уставившись на меня в ожидании ответа.

— Да, почему бы нет. — согласился, глядя ей прямо в глаза, а народ вокруг радостно заулюлюкал. Не часто я баловал их своим присутствием на неформальных сабантуях.

Что ж, еще пару часов я могу и потерпеть. Главное, что Котик будет на виду и никуда от меня сегодня не сбежит.

Идти куда-то совершенно не хотелось. Но дружная компания коллег, явившаяся за мной, не оставила и шанса увильнуть от веселья. Их аргументы были железобетонными: желание именинницы вытащить меня во чтобы то ни стало. Хотя я очень сильно сомневалась в том, что это именно ее желание. Вряд ли скромная робкая Нюта могла на таком настаивать.

А вот охотная готовность Шевцова отправиться с нами вместе удивила. И, кажется, не только меня.

Небольшой уютный паб недалеко от работы встретил нас приятной ненавязчивой музыкой, приглушенным мягким светом и легкой расслабляющей обстановкой. Посетителей было не много. Разгар рабочей недели, как ни как.

Анюта ждала нас за столиком в дальнем углу зала в компании двух подружек. Она уже успела переодеться в платье, сделать прическу и макияж. А теперь скромно краснела и стеснялась всеобщего внимания.

Наша немаленькая шумная компания оккупировала сразу два столика, даже несмотря на то, что удобные кожаные диванчики вдоль стен позволяли разместиться гораздо большему количеству человек. Дружный, однако, у нас коллектив.

То есть у них, конечно же. Я здесь только временный гость. И от этого, почему-то становится грустно.

Я сажусь на один из диванчиков сбоку, а рядом со мной приземляется, кто бы вы думали? Сам Шевцов.

— Не помещаю? — спрашивает он, устраиваясь поудобнее и забрасывая руку на спинку дивана. Из-за дефицита свободного пространства, его рука оказывается аккурат позади мое спины.

— Нет. — насторожено кошусь на него.

Чего это он задумал? Весь такой вежливый, спокойный и невозмутимый. Аж мурашки по коже.

— Даже не вздумай. — слышу сбоку непривычно строгий голосок именинницы, потому и обращаю на это внимание.

Нюта шипит на одну из своих подружек, которая в свою очередь с любопытством пялиться на меня. Сразу становится ясно в чем дело. В принципе, такой реакции общественности я и ожидала, но не думала, что столкнусь с этим прямо сейчас.

К счастью, девушки не стали перечить подруге и переключили свое внимание на новых знакомых, но от моего расслабленного состояния не осталось и следа. Рано или поздно, не они так другие, поднимут эту тему и отвертеться не получится. А я не готова пока об этом говорить.

Однако, прошел час, но эта тема так ни разу и не всплыла. Может быть ребята, проявив тактичность, поняли, что не стоит пытать меня по этому поводу, а может быть на них так подействовал босс, который недвижимым утесом нависал надо мной весь вечер. Вроде как не специально, тесно же. И тем не менее, я сидела будто обособлено от всех, под надежной защитой. Зря я только дергалась и усиленно изображала мебель весь вечер.

Тем временем, уже изрядно повеселевшие коллеги стали собираться по домам.

И в тот момент, когда я зависла над приложением вызова такси, размышляя куда удобнее будет доехать, до Милы или Гели, Шевцов склонился еще ниже ко мне и в считаных сантиметрах от моего уха уверенно заявил:

— Я подвезу.

Он находился так близко ко мне, что от его выдоха невольно защекотало кожу.

Подняв голову, я поймала его взгляд, полный невысказанных чувств. Он смотрел на меня, не отводя глаз, буквально гипнотизируя своим вниманием.

— Хорошо. — севшим в миг голосом согласилась я, тут же забыв куда я вообще собиралась и где в данный момент нахожусь. Все, что было важно сейчас — это его взгляд, в котором было все, кроме того, чего я боялась увидеть там больше всего: ненависти, разочарования и презрения.

— Тогда пойдем? — спросил он, не сдвинувшись при этом с места.

— Угу. — сдавлено отозвалась я, разрывая наконец наш визуальный контакт.

Но уйти так сразу нам не удалось. Началась запоздалая фотосессия на память, о которой почему-то вспомнили только сейчас, а не в самом начале. Хотя стоит признаться, в данный момент их лица выглядели куда счастливее, чем сразу после работы.

— Ну встаньте вы кучнее, что ли! В кадр не влезаете же. — командовал, кажется, Костя, один из менеджеров.

Толпа завошкалась поплотнее прижимаясь друг к другу, а Ярослав Витальевич, обхватив меня одной рукой сзади, тесно прислонился грудью к моей спине. Его рука, находящаяся на животе обжигала своим прикосновением, а рваный выдох в затылок запустил неконтролируемую волну дрожи по телу.

Пара характерных щелчков и все расходятся в стороны. Шевцов отстраняется от меня, оставляя после себя прохладную пустоту.

Попрощавшись со всеми, мы идем к его машине, а на меня нападает нервозность, вызванная неизвестностью. Вести себя как ни в чем не бывало или воспользовавшись шансом стоит извиниться и попытаться оправдаться? А нужно ли это ему?

— Куда? — вырывает меня из мыслей босс коротким вопросом.

Я называю адрес Гели и следующие тридцать минут мы едем, слушая радио. Ни он, ни я не пытаемся заговорить друг с другом. А приехав на место, он паркует автомобиль и разворачивается всем корпусом ко мне.

Его хищный взгляд исподлобья и резкие тени на лице в свете фонарей изменили его облик до неузнаваемости. Едва заметное движение желваков, дернувшейся на руле руки. Он так же напряжен и взволнован, как и я.

И знание этого придает мне сил. Сердце замирает на миг в груди, чтобы тут же сорваться вскачь. Я решаюсь.

Если не сейчас, то когда вообще?

— Ярослав, я… — но договорить мне не удается, потому что Шевцов в этот момент, очевидно, решается тоже и подается вперед, властно обхватывая рукой мой затылок и притягивая к себе.

— Потом. — выдыхает он мне в самые губы, чтобы тут же накрыть их своими в диком ненасытном поцелуе.

Ярослав целует меня глубоко и жадно, не оставляя места нежности и осторожности. Словно доказывает что-то. Себе или мне. Неважно.

Его ладони обхватывают мое лицо, и в противовес жесткому поцелую, нежно лаская большими пальцами щеки и скулы.

Ласки на грани грубости.

Дышать становится нечем. Шевцов не дает сделать ни единого вдоха, жадно забирая остатки моего кислорода. Он словно обезумевший путник пустыни, испытывающий жажду. Только нужна ему совсем не вода.