О боже! И что же я за человек? Я ведь хоть и была чертовски зла, но уж точно не желала Бернадетт смерти! Да и вообще ничего плохого не желала.

– Нет, – теперь в голосе ректора была уверенность. – Чтобы наслать такое проклятье, нужен по-настоящему сильный и умелый маг. Очень сильный. И я понятия не имею, с чего бы вдруг такому магу могло понадобиться убивать студентку. Чем она ему помешала?

Я похолодела. Кажется, я знаю одного такого мага. А он знает все обстоятельства моей жизни…

– И… что будет с Бернадетт? Она действительно умрёт? – с ужасом спросила я.

– Скорее всего, да, – помрачнел ректор. – Тут мы бессильны. Ступайте на занятия. И не изготавливайте больше зелий, которые могут навредить.

– Извини, что так получилось с зельем, – заговорила Наира, как только мы вышли.

– Да ты-то тут причём? И проблема вовсе не в зелье… – отмахнулась я.

На занятие я не вернулась. Отправилась в лазарет.

Я заглянула в одну палату, в другую. Бернадетт обнаружилась в третьей, но её саму я не увидела. Только преподавателей с факультета заботы, которые столпились у её кровати. Я тихонько вышла из лазарета.

А чего я хотела? Не думала же я, что явлюсь и сразу отменю проклятие? От ужаса и ощущения собственного бессилия хотелось плакать навзрыд. Что же делать?

Решение пришло внезапно. Я резко выпрямилась и направилась в преподавательскую башню – домой.

Магистр Рониур, к счастью, еще не ушел на работу.

– Дайте мне ваше усыпляющее зелье, – попросила я.

– Зачем? – он явно был удивлён.

– У меня бессонница. Никак не могу уснуть.

– Это и неудивительно. Ещё полдень, и тебе положено быть на занятиях.

– Понимаю, звучит странно, но мне срочно надо поспать. Вы дадите мне зелье?

Магистр Рониур молча достал откуда-то склянку. Плеснул в чашку, подвинул мне.

– А почему оно не горячее?

– Уснуть тебе надо немедленно?

– Вроде того.

– Значит, нет времени подогревать и пытаться сделать его более или менее съедобным. Прошу!

Я глотнула зелья и вскрикнула от неожиданности. Оно было не просто гадким, скользким и холодным, но ещё и едкой горечью обжигало рот и горло. Желудок протестующе сжался, из глаз едва не брызнули слезы. Большей мерзости в жизни не пила.

Магистр смотрел на меня с усмешкой. Ни за что не стала бы допивать эту дрянь, но сейчас мне просто необходимо было уснуть. Я зажмурилась, в два глотка опустошила чашку и со стуком поставила ее на стол.

– Спокойной ночи, дорогой супруг, – сказала я опешившему магистру Рониуру. И скрылась в своей комнате.

Уже затворяя за собой дверь, почувствовала, что меня неудержимо клонит ко сну, и прямо в одежде упала на кровать.

* * *

Место, в котором я оказалась, было совсем не таким симпатичным и приветливым, как в первые два раза.

Мрачный лес из высохших деревьев тонул в странном безмолвии. Полная луна заливала всё вокруг тусклым призрачным светом, и чудилось, что со всех сторон наползают жутковатые тени.

– Эй, вы где? – крикнула я. – Идите сюда, сейчас же!

Ответом мне было только эхо, и я испугалась. Нет, не того, что очутилась в кошмаре. В конце концов, я понимала, что это только сон. Но если этот гад не появится, Бернадетт умрёт.

Я уже отчаялась ждать, когда у дерева возник тёмный силуэт.

– Тебе не понравился мой подарок? – маг улыбался.

Но у меня не было настроения вести светские беседы.

– Это вы называете подарком? – сердито спросила я.

– Ну да. Девица замахнулась на святое – на твою несуществующую семейную жизнь. Ты ненавидела её и желала ей смерти.

– Не желала!

– Кого ты пытаешься обмануть? Я точно знаю, что желала. Я просто реализовал твоё желание.

– Я могла подумать что-то такое в сердцах, но уж точно ни минуты не хотела, чтобы она действительно умерла. Снимите ваше проклятье, или что это там!

– Ты мне угрожаешь? – он говорил всё так же насмешливо, но я почувствовала в его голосе опасный холодок.

– Нет, не угрожаю, – быстро ответила я, – а прошу вас. Я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь умер.

– Кто-нибудь всегда умирает, независимо от того, хочешь ты этого или нет.

– Я не хочу, чтобы Бернадетт умерла, – упрямо повторила я.

Тёмный маг вздохнул.

– Жаль. Я хотел тебя порадовать.

– Так вы отмените проклятье?

Мужчина молчал. И я напряглась, натянулась, как струна, в ожидании ответа. Пауза длилась и длилась, и мне казалось, что ещё немного, и я не выдержу, просто умру от этого напряжения. От страха, что он скажет «нет», и Бернадетт будет обречена.

– Значит, тот миг, когда ты действительно захочешь кого-то убить, ещё впереди, – задумчиво проговорил он.

Я пропустила мимо ушей всё, что касается «того мига».

– Отмените?

– Уже отменил. Но учти, ты теперь передо мной в долгу. Я не люблю, когда отказываются от моих подарков.

Отлично. Теперь я ему ещё и задолжала. Впрочем, чего можно ожидать от личности с напрочь вывернутой моралью.

– Так я пойду?

– Куда же ты пойдёшь?

– Ну… просыпаться.

– Это вряд ли. Ты ведь приняла снотворное. Так что развлекайся.

С этими словами он исчез, словно растаял в воздухе, и я осталась одна.

Лес мгновенно наполнился странными шорохами, тихим потрескиванием, леденящими кровь звуками, и стало совсем жутко.

Некоторое время я стояла, напоминая себе, что это всего лишь сон. Но тут сзади что-то хрустнуло, сбоку метнулась черная тень, я в ужасе подпрыгнула и помчалась вперед, петляя между деревьями.

Бежала, казалось, целую вечность, чуть ли не ежеминутно вздрагивала, испуганно оглядывалась и никуда-никуда не могла оттуда деться: лес не заканчивался, и проснуться не получалось.

Такая вот изощрённая месть от незнакомца за то, что отказалась принять поднесённый мне на блюдечке труп врага.

Что ж, могло быть и хуже. В глубине души я понимала, что всё равно легко отделалась. Тёмный маг, жестокий и мстительный, мог устроить неприятности и покрупнее.

Когда я открыла глаза, за окном уже светало. Ничего себе поспала!

Я поднялась, стараясь не шуметь, заказала завтрак и стала собираться на занятия. Выскользнула за дверь сразу, как только услышала шаги магистра Рониура в его спальне, а затем и заглушаемый дверями шум воды. Не хотелось с ним сталкиваться.

Вчера я вела себя, мягко говоря, странно. Удивительно, что он не устроил мне допрос тут же. А вот сегодня может и поинтересоваться, что это было. А я опять буду глупо раскрывать рот, из которого не донесется ни звука.