Только на следующий день я узнала, насколько всё плохо. Бернадетт разослала «мои» записки десятку старшекурсников!

Приблизительно столько подошли ко мне, пытаясь назначить свидание. А ведь наверняка были и те, кому я вовсе не симпатична, и те, у кого хватило мозгов не подкатывать к жене магистра Рониура, даже если та утверждает, что она не против…

За спиной шушукались, переговаривались…

А главное, теперь вся академия считала магистра рогоносцем, и я ничего не могла с этим сделать. Не отлавливать же каждого сплетника, чтобы объяснить, что всё это происки злобной стервы Бернадетт!

Я была в отчаянии. Вернувшись домой, проскочила мимо магистра Рониура, стараясь не встречаться с ним взглядом. А что если слухи дошли и до него?

Как ей только в голову пришла такая гадость! Я застонала от бессилия.

Вот же дрянь! Хотелось придушить ее своими руками. А потом расстрелять! А потом… Весь вечер я придумывала способы убийства Бернадетт, один кровавее другого. Но даже это не помогало…

Той же ночью мне приснился сон.

Здесь не было зелёного леса и поющих птиц, зато шумело море, синее-синее, бескрайнее. Светлый, почти белый песок заканчивался у крыльца небольшого дома с призывно распахнутой дверью. Я сразу же поняла, кого за ней встречу. Развернулась и побрела по берегу. Я вовсе не обязана играть по его правилам. Буду ходить тут, пока он не додумается меня выпустить.

Незнакомец сидел в шезлонге у самой кромки прибоя и приветливо махал мне рукой.

– А если бы я вошла в дом? – гневно спросила я.

– Мы бы посидели у камина. Но так тоже хорошо. Мне кажется, ты чем-то расстроена?

– Вовсе нет, у меня всё отлично, – сказала я.

Вот уж точно я не нанимала этого парня своим психотерапевтом. И делиться с ним печалями не собиралась.

– Враги иногда осложняют нам жизнь, – задумчиво проговорил он, давая понять, что в моих рассказах не нуждается.

– На то они и враги, – пожала я плечами.

– И ты ни капельки не злишься? – он смотрел на меня с интересом.

– Ну, допустим, злюсь. И что? Сжигать кого-то живьём только из-за того, что он мне напакостил, я не собираюсь. А вам бы, наверное, этого очень хотелось?

– Мне бы хотелось тебя защитить.

– Зачем? Почему именно меня? На кой чёрт я вам сдалась?

– Ты молода, красива, талантлива. И у тебя есть характер. Мне это нравится.

– Я, между прочим, замужем, – буркнула я.

Мужчина расхохотался:

– Ну мне-то можешь не рассказывать.

– Отпустите меня. Я не хочу тут находиться.

– Жаль, – сказал он просто. – Ладно, ещё увидимся.

– Надеюсь, что нет.

Я не успела договорить эту фразу до конца, как уже открывала глаза в своей комнате. Была глубокая ночь.

Будить магистра Рониура я не стала. Какой смысл? Всё равно буду только открывать и закрывать рот, как рыбка.

– Он опять тебе явился? – раздался голос медведя.

– Угу, – мрачно подтвердила я.

– И что хотел на этот раз?

– Сказал, что я красивая и с характером.

– Врёт.

– Что? – возмутилась я.

– Нет, ну, ты, конечно, красивая и с характером. Но таскается он к тебе не из-за этого.

– Да уж сама догадалась.

– Спи, – сказал медведь.

– Да как теперь уснуть?

Но глаза сами собой стали закрываться, и неизвестно откуда накатила сонливость. Я едва успела подумать, что, кажется, о способностях медведя знаю далеко не всё.

Утром я собиралась на занятия. Душу раздирала злость: на Бернадетт, на чёртового незнакомца, который никак не желает оставить меня в покое. Но, кажется, на Бернадетт больше.

Незнакомец в сегодняшнем сне вёл себя на удивление мирно. По крайней мере, не пытался разрушить мой брак. Впрочем, он как раз прекрасно знал, что разрушать особо и нечего.

Я вошла в аудиторию, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, забралась за последнюю парту, швырнула сумку на стол. В аудиторию заглянула какая-то девчонка с лекарского.

– Леди Юлия, вас вызывает ректор. Срочно.

Кажется, неприятности не закончились. Я взяла сумку и побрела к ректору, предчувствуя, что ничего хорошего меня не ждёт. Постучалась, вошла… и едва не попятилась обратно. Ректор был мрачнее тучи. Он и был похож на грозовую тучу. Куда делся добрый дедушка Мороз? Сейчас я впервые поняла, что магистр Теркирет – серьёзный маг. Могущественный.

На одном из стульев сидела Наира, бледная, как привидение.

– Явилась, – сказал ректор.

Я застыла у входа. Никогда еще он не встречал меня так.

– Здравствуйте, магистр Теркирет, – пролепетала я.

– Одна из наших студенток сейчас в лазарете. Она умирает, – сообщил он, сверля меня глазами.

– Какая студентка? – помертвев, спросила я.

– Та самая, которой вы подсунули своё зелье. Бернадетт!

– Бернадетт? – переспросила я и выдохнула с облегчением.

Не её имя я ожидала услышать. Я подумала, что умирает Эрмилина.

– Но от этого зелья невозможно умереть, – я покосилась на Наиру, ища поддержки, и та испуганно закивала. – И ничего я ей не подсовывала, она украла зелье из моей сумки!

В дверь тихо постучали, и в кабинет ректора скользнула Арманда. Она выглядела расстроенной.

– Зелье тут ни при чём, – проговорила она. – Лекари уже выяснили. Это проклятье.

Наира порозовела и заметно расслабилась. Да и я сама сразу почувствовала себя лучше. Как бы я ни ненавидела Бернадетт, травить ее я точно не собиралась.

– Очень мощное проклятие, – продолжила Арманда. – Такое, что даже преподаватели с факультета защиты не могут с ним справиться…

Радости сразу поубавилось. А Арманда повернулась ко мне:

– И когда у девушки спросили, есть ли у нее враги, не знает ли она, кто мог её так проклясть, она назвала ваше имя, Юлия.

– Нет! – воскликнула я.

А потом прикусила губу. Я ведь весь вечер кровожадно представляла, как расправляюсь с Бернадетт.

Я испуганно спросила:

– А я могла?

Арманда между тем передала ректору сияющий пузырек, в котором плавала огромная черная клякса. Проекция проклятия?

Пока ректор внимательно ее рассматривал, мое сердце почти перестало биться.

– Вряд ли, – качнул головой ректор.

– Вообще-то я очень злилась на неё вчера. И, вполне возможно, могла случайно… – я обхватила голову руками.