— Вот эта, Валентин Александрович, и есть настоящая Люба Зуева.

— А та, выходит, авантюристка?

— Пока не знаю, кто она на самом деле, но только не святая простота, которую разыграла перед вами.

— Удивительно… какая-то детективная история.

— Жизнь часто подбрасывает такие истории. Мы только не всегда их замечаем, и, к нашему счастью, не все они заканчиваются печально.

— Вы окончательно меня заинтриговали. Кто же та девушка?

— Завтра утром из Риги прилетает одна особа. Не хотите на нее взглянуть? Может, узнаете…

— Очень любопытно. Что для этого сделать?

— К прибытию рижского рейса надо быть в аэропорту Толмачево.

— Переночую в гостинице «Обь». Там есть платная автостоянка и для автомобилистов бронируются места.

Бирюков улыбнулся:

— Вот наглядный пример счастливого детективного совпадения. У меня в той же «Оби» до сегодняшней полночи оплачен номер. Остается только продлить оплату.

Через полчаса они уже были в вестибюле гостиницы. За стойкой дежурного администратора на этот раз восседала молодая женщина. Прописку Езерского она оформила быстро, но с таким мрачным видом, будто против воли устраивала на ночлег ненавистного врага. Даже вежливое «спасибо» Валентина Александровича в конце оформления словно не услышала.

После ужина в буфете Бирюков всего за рубль «соблазнил» горничную по этажу, и та принесла в его номер заваренный в кофейнике чай. Почти до двенадцати ночи проговорили с Езерским о житейских делах. Валентин Александрович, познавший заграницу изнутри, не разделял восторгов наших обывателей-туристов о заграничном «рае». По его мнению, даже в высокоразвитых странах не все было гладко и сладко. Но вот наш, отечественный, сервис не годился зарубежному и в подметки.

— Вы обратили внимание, что администратор, оформлявшая мою прописку, ни разу не улыбнулась, — грустно говорил Антону Езерский. — За границей такую буку уволили бы из отеля в первый же день, а здесь, наверное, на гостиничной Доске почета красуется…

В Толмачево приехали с восходом солнца, за час до прибытия рижского рейса. Ночью прошел мелкий дождь, и просыпающийся аэропорт казался умытым. На взлетном поле прогревали турбины готовящиеся к дальним стартам бело-голубые лайнеры. В зале ожидания пассажиров было немного — массовые перелеты отпускников уже завершились. Узнав в справочном бюро, что рижский прибывает вовремя, Бирюков и Езерский вышли из вокзала.

На привокзальную площадь изредка подкатывали такси. Высадив у входа в вокзал прибывших пассажиров, машины разворачивались к штатной стоянке и замирали в ожидании клиентов, чтобы не гнать впустую в Новосибирск. Таксисты переговаривались между собой, курили. Стали появляться легковые автомашины и на стоянке частников. За пятнадцать минут до прибытия самолета из Риги возле черной «Волги» Езерского припарковались красные «Жигули» ноль-третьей модели с госномером К 61-88 НБ. Из-за руля машины вылез лысый Ричард Зубенин. Взяв с заднего сиденья тощий букетик тюльпанов, он захлопнул дверку, свободной рукой пригладил венчик волос и жизнерадостно устремился в вокзал. Бирюков про себя отметил, что и цвет, и модель, и даже последние две цифры госномера с буквенным индексом «НБ» зубенинских «Жигулей» совпадают с приметами той автомашины, которая мчалась на повышенной скорости по райцентру ночью, когда исчез из дома Лева Зуев.

Ту-134 совершил посадку минута в минуту. Плавно развернувшись в конце полосы, самолет, утробно гудя, подрулил чуть не к самому вокзалу, остановился и, устало рявкнув напоследок, заглушил турбины. Тотчас к его борту подкатил аэрофлотовский трап. Зубенин, гордо держа перед грудью букетик цветов и любезничая на ходу с молодой, в синей форме, дежурной, заторопился к трапу.

Когда из самолета появились первые пассажиры, Бирюков скосил взгляд на Езерского. Валентин Александрович рассматривал спускающихся по трапу людей с таким напряженным вниманием, словно от этого зависела его дальнейшая судьба. Среди прилетевших много было молодежи, и Антон тоже стал пристально присматриваться, стараясь не пропустить Каретникову, лицо которой представлял лишь по сомнительной фотографии. Узнал он Дашу не по внешности, а по тому, как она приветливо махнула ручкой Зубенину, а тот, вроде подпрыгнув от радости, высоко над головой поднял тюльпаны.

— Вот и Люба… — сказал Езерский. — В желтой куртке, с сумкой.

Каретникова действительно была в расстегнутой ярко-желтой курточке, из-под которой виднелась столь же яркая голубая майка с белой надписью на груди. Короткая синяя юбка оголяла до колен полноватые, но стройные ноги в ажурных чулках и черных туфельках на высоком каблуке. С правого плеча на ремне свисала пухлая спортивная сумка с размашистой надписью «Дзинтарс». Уложенные в прическу русые волосы с симметричными завитками на висках делали миловидное лицо Даши моложавым и привлекательным. Опознать ее по фотографии, которая лежала в кармане Антона, было на самом деле нелегко.

— Видимо, опять что-то не то?.. — не получив от Бирюкова ответа, спросил Езерский.

— Теперь, кажется, именно то, что я предполагал, — сказал Антон. — Вот бы посмотреть, узнает ли эта Любашка вас?..

— Давайте подойдем к ней.

— Пока подождем. Посмотрим, что дальше будет.

Каретникова между тем спустилась с трапа. Зубенин галантно вручил ей цветы, хотел поцеловать в щечку, но Даша почти неуловимым движением подсунула к его вытянутым губам свою руку.

Езерский внезапно захохотал:

— Облизнулся товарищ… Нет, честное слово, узнаю Любу!..

Уловка Каретниковой ничуть не расстроила Зубенина. Ричард услужливо перебросил с Дашиного плеча на свое ремень сумки, взял Каретникову под руку и, что-то нашептывая на ухо, повел ее в зал выдачи багажа. Даша в ответ подыгрывала глазами и устало улыбалась. Так они и остановились у транспортера в ожидании вещей.

Когда на транспортерной ленте появились первые чемоданы, Бирюков сказал Езерскому:

— Валентин Александрович, если эта девушка вас признает, как бы нам увезти ее на вашей «Волге»?

— Я сейчас подойду к ней.

— Только не называйте ее при этом пижоне Любой.

— А как?..

— Постарайтесь обойтись без имени, будто запамятовали. Меня можете представить другом, которого встретили предыдущим рейсом.

— Хорошо, попробую сыграть…

Езерский «сыграл» безупречно. Словно бы мимоходом он взглянул на Каретникову и воскликнул:

— Какая встреча! Вы ли это?..

Даша с детским удивлением уставилась подведенными тушью глазами на Езерского:

— Валентин Александрович?.. — И, засияв радостью, протянула руку. — Здравствуйте!