Помни, что необязательно стремиться к повышению по службе всеми силами. Иметь работу, которая немного не дотягивает до твоих навыков, – нормально

Один из лучших помощников управляющего работал со мной в «Серкит Сити Экспресс» в Копли-Плейс. Алан Уэр был просто феноменальным человеком и великолепным помощником. Я знаю, что ему не раз предлагали повышение – должность управляющего магазином. А он был доволен местом помощника и не хотел дополнительной ответственности (читай – мороки!), которую влекут за собой обязанности управляющего. Ему нужно было время, чтобы утолять свою страсть к музыке – он был фантастическим барабанщиком.

Я всячески уважаю решение Алана, который отвергал предложения о повышении.

Он знал, чего хочет от своей работы, и был полностью удовлетворен местом помощника управляющего, несмотря на то что его квалификация более чем позволяла пойти на повышение.

Становясь что старше, обнаруживаешь, что у тебя две руки. Одна для того, чтобы помогать себе, другая для того, чтобы помогать другим. –

Одри Хепберн

Оказаться наедине со своими мыслями может быть опасно, особенно для ракового пациента.

Когда мне впервые поставили диагноз, я был один. Я услышал эти пугающие слова – «у вас рак», – и до конца приема время для меня замедлилось.

Хотя было много чего сказано, дано объяснений и заложено первоначальных планов, я ничего не слышал. Я был по-настоящему один. Некому было меня успокоить. Некому было выслушать, что говорил врач. Я вышел из кабинета и побрел прочь из здания. Забрался в машину и поехал домой. Один. Лиссы и Эммы там не было. Я по-прежнему оставался один.

В тот день я провел в одиночестве около трех часов. С тех пор я больше ни разу не был один.

У всей моей семьи рак. Раковые клетки есть только в моем теле, но рак воздействует на нас во всех отношениях. Лисса, Эмма, моя мать, моя сестра – все они ощутили злосчастное воздействие этого недуга. Все мы чувствуем себя больными. Все мы одинаково обеспокоены. Мы вместе ездим на приемы к врачу. Мы вместе ждем результатов. Теперь, когда я принимаю лекарство, у нас вместе бывают плохие дни. Когда приходят хорошие результаты МРТ, мы вместе празднуем.

Я окружен теми, кто обо мне заботится. Не знаю, что со мной было бы без них.

Спасательный трос № 1: Эмма

Когда мне впервые поставили диагноз, я думал, что Эмма хорошо с этим справляется. Первый разговор был трудным, были опасения, слезы. Мне пришлось позаботиться о том, чтобы она поняла, что означает рак с практической точки зрения – помимо чисто медицинского объяснения. Она казалась после этого совершенно нормальной, обычной Эммой. Не было обеспокоенных взглядов, и я не видел на ее лице особой тревоги.

Я не знал, что они с Лиссой всячески старались скрывать от меня тревоги Эммы. В этом не было никакого злого умысла. Мне нужно было около шести недель ждать первой операции. Они знали, что я нахожусь в напряжении и у меня довольно собственных страхов, – и прикрывали меня.

Эмма и Лисса нередко сидят в обнимку перед сном. Я часто заглядывал в комнату Эммы и целовал ее, желая спокойной ночи, но не хотел мешать этим их общим минутам. Позднее я узнал, что это время они проводили в разговорах обо мне, о раке, об операции и о разнообразных тревогах, окружавших то, что происходило в нашей семье.

Я знаю, что Эмма многим пожертвовала из-за моей битвы. У меня уже нет того уровня энергии, к которому она привыкла. Я упускал возможности играть с ней. Она не получала регулярных карманных денег уже больше двух лет. Мы поздно записали ее на софтбол в 2014 г., и она так и не вышла из списка ожидания. (Это в конечном счете было и к лучшему, потому что мы вступили в соседнюю команду – и это фантастическая команда! Роквил, вперед!)

В последнее время она принимает мою битву и помогает в борьбе. Худшие для нее дни – те, когда я плохо себя чувствую. Ей не нравится, когда я страдаю, и она чувствует себя беспомощной. Она приглядывает за мной. Она всегда готова укрыть меня одеялом, принести попить или без жалоб согласиться пойти спать без привычного ритуала укладывания. Мне стыдно, что я не прихожу подоткнуть ей одеяло, потому что слишком устаю и ложусь раньше нее. В эти дни она подтыкает одеяло мне и целует на ночь. Четырнадцать лет я укладывал ее спать. Теперь она укладывает меня. Слишком рано для того, чтобы моя дочь обо мне заботилась, но всем при этой болезни приходится к чему-то приспосабливаться.

Кроме того, Эмма великодушно разрешила мне рассказывать нашу историю и присоединилась ко мне в этом предприятии. Не могу даже выразить, каково это – видеть, как моя 14-летняя дочь не только ведет себя на Национальном телевидении со сдержанностью и благородством, но и отвечает на мучительные вопросы о том, что она будет делать без меня, со спокойствием, которое меня ошеломляет. Она стала личностью, на которую я оглядываюсь, которой любуюсь и перед которой благоговею.

Спасательный трос № 2: Колин

Мы с моей сестрой Колин никогда не были близки в детстве. Не могу сказать почему. У нас небольшая разница в возрасте, всего два с половиной года, но в детстве нам нелегко было ладить друг с другом. Родители часто пытались заставить нас играть вместе, даря нам дополняющие друг друга игрушки. Я получал куклу «Человека на шесть миллионов долларов»[10], а Колин – центр управления, сделанный для Стива Остина. Эта тактика часто давала катастрофические результаты – слезы и синяки.

Однажды, когда мы перекрашивали стены моей спальни в другой цвет, я зашел сестре за спину и провел по ней рукоятью своей кисти. Конечно, со щетинок капала краска, поэтому похоже было, будто я покрасил ей спину. Она резко развернулась и мазнула кистью мне по груди, оставив на ней пятно краски. Я притворился, что вышел из себя, и крикнул, что только понарошку сделал вид, что покрасил ей спину, и завопил: «Я все скажу маме!» – и она тут же макнула кисть в краску и принялась водить ею вверх-вниз по своей рубашке, умоляя: «Нет, не надо! Пожалуйста, не говори!»

Рад сообщить, что наши с Колин отношения стали более зрелыми и прочными, когда мы повзрослели. Сейчас редко выдается день, когда мы не перебрасываемся SMS. Мы всегда присылаем друг другу фотографии наших детей. Я искренне радуюсь тому, что я ее брат. Я полагаюсь на ее психологическую поддержку. Она всегда готова поднять мне настроение. Хотелось бы мне, чтобы мы жили ближе друг к другу, чем сейчас. Мы редко видимся чаще раза в год, и этого явно недостаточно.

Я знаю, что моя битва нанесла ей серьезную травму. Даже не могу сказать, насколько велика ее боль. Она всегда очень переживала, когда мы прощались и расставались после встреч, но с тех пор как у меня нашли рак, эти расставания стали еще более горькими и полными слез. Она – моя главная сторонница в том, что касается «Звездных войн».

Не могу даже сосчитать, сколько писем и открыток я от нее получил. Я знаю, что Колин и ее муж Роб сделают все, что в их силах, чтобы исцелить и поддержать меня.