А под ногами то камни, то рыбы, то стайками, то поодиночке.

Или прозрачная креветка проплывет боком.

Плывешь, и внутри – у сердца и под горлом – будто развязываются старые узелки. Житейское со стороны моря кажется мелочью, и хочется снять и отпустить на волю купальник, мешает.

А иногда отплывешь далеко, так что и голосов с берега не слышно, болтаешь ногами, чтобы аж фонтанчики над водой, дивишься бирюзовым пузырям и белоснежным брызгам, думаешь – какая глубина-а-а, любуешься педикюром, и тут вдруг бац! такая мысль – какая все-таки БЕЗДНА там, подо мной! И позади, и вообще. И тогда все, попалась – кажется засасывает к центру земли.

Начинаешь холодеть, бояться, паниковать. Призываешь себя смотреть в противоположном направлении – в небо, прислушиваться к чайкам, приглядываться к облаками – какие сегодня – кучевые или перистые?

Задираешь голову, а там свод божественного оттенка (лазурь?), которым Микеланджело расписал Сикстинскую капеллу. Намеренно отвлекаешься мыслями от глубины под ногами, размышляешь, как он смешивал краски? Смотрел в окно, щурился и добавлял в банку еще голубого порошка? Конечно, нет! Сразу верится, что рука гения управлялась откуда-то сверху, тем пальцем, которым Бог-отец тянется к Адаму на фреске.

И тут же облака наплывают, как крылья огромных ангелов, и отбрасывают тени. И дыхание выравнивается. Ложишься на спину, делаешь звездочку, с удовольствием шевелишь пальцами и решаешь, что и ничего не бездна. Там небось банка из под кока-колы на дне болтается, если сильно нырнуть.

По ногам чирканет ледяной водой – о! это подводное течение, холоднющее и чистое. Я всегда думала, как оно пра́во, это течение, тем, что оно подводное. На поверхности все равно испачкаешься.

Нырять! Снова мочить голову, только вымыла шампунем для объема, но как-то тупо – плыть в таком море и не нырнуть, не попытаться раствориться, не побыть гладкой змейкой, не слиться хоть ненадолго с этой доиндустриальной прозрачностью, не побыть среди бодрых рыб и шевелящихся водорослей.

Обнаруживаешь, что тут море еще живо и эгоистично живет своей жизнью, а не обслуживает желающих погонять на скутере или надувном банане. У камней тусят бычки и сомики, птицы сидят на камнях и населяют небо – это мелкие изящные чайки и большущие кряквы. Или брюквы, или смоквы, забыла название. Тут утки в небе не редкость – парами и клином, а редкость цапли, но и они летают.

Ну почему всегда надо обязательно выходить из моря на берег и снова иметь дело с чем-то сухим, твердым, имеющим форму: с полотенцами, сумками, шлепками, огурцами и сыром? Отвлекает от созерцания.

Впрочем, огурец подойдет.

На море, как на празднике – все вкусно, и хотя просто сидишь на тряпочке и держишь ноги в песке – интенсивность проживания момента необычайная. Глаза и мысли разбегаются, уходить не хочется, хочется побыть смуглой десятилетней девочкой в красивом тугом купальнике, перепрыгивать через волны и бояться щекотки прибрежных рачков. Кричать от вострога!

* * *

А бывает, не хочется плавать, хочется постоять, поговорить в воде на закате, после полдника – чаепития с абрикосовыми пенками, посмотреть, как солнце вплавляется в горизонт.

Разговор в море, даже серьезный, сразу становится легким, слова произносятся и тут же устремляются вверх, как шарики с гелием, их относит ветерком, они теряют значимость и вес. Все уже не важно, все не так уж важно. Впереди арбуз, и нарды, и еще чай, и ночь, и ночное небо, которое «словно не может вместить всех звезд» и выталкивает их в море. Если очень жарко, можно снова в него войти и бесстрашно поплыть в непроглядную, глухую, бархатную тьму – к гипотетическому горизонту, туда, где он плавно перетекает в черную морскую гладь и с ней ненадолго сливается.

В доме со стороны спальни ласточкино гнездо, и по утрам слышно, как птенцы в нем пищат и возятся. Случайно просыпаешься в 04:30 и видишь, как солнце встает из воды. Среди тысяч небесных оттенков прорывается струйка красной, нет, даже алой краски, как кровь, струящаяся из пореза на коленке.

А вы знали, что такое «ласковый бриз»? Я не знала. Это волшебство: он дует прямо с моря. Он не ветерок. Он именно бриз-з-з-з. Он мягок, он бархатист и немножечко влажен. Самую капельку. Он обвивает ноги, влетает под юбку, вьется вверх, нежно врывается в голову, и вот жизнь уже кажется прекрасной.

Когда ты едешь с моря в город – даже если ночью, – ты все еще сильно нагрет. Поверхность кожи хоть и не сгорела, но излучает тепло, как рефлектор.

Ты – солнце, ты – освещаешь салон, ты – всех вокруг пригреваешь, и печешь, и бесишь уже своими разговорами о море и воспоминаниями о нем, начавшимися через 10 минут после отъезда.

Недавно мир красоты и здоровья был потрясен заявлением некоторых врачей, что пользу приносит только вода, выпитая сидя.

А, мол, если вы пьете стоя – она не успевает просочиться в мышцы и ткани. О сколько напрасно осушенных полуторалитровок, которые пронеслись по организму, не успев насытить влагой засушливые участки! О необходимость садиться каждый раз, когда пьешь! А сколько говорится о вреде активного солнца для кожи, сколько тратится на солнцезащитные кремы…

И вот вчера на пляже видела женщину-пантеру – взрослую – за 40, в раздельном купальнике – белый верх, леопардовый низ, высокую, грациозную, длинноногую и загоревшую до состояния «цыпленка-табака». Казалось, если кусок поджаристой кожицы с ее плеча откусить – дальше сразу будет косточка. Она вышла из воды села под зонт, достала пачку «Мальборо» и закурила толстенную сигарету. И выпускала дым – медленно, с удовольствием.

Чуть позже официант принес им с мужем (было видно, что муж) по бокалу белого вина и по чашке черного кофе. Они все это выпили, и она снова закурила. Я смотрела во все глаза. Перед моим мысленным взором пронеслись годы, прожитые в неудобном положении ЗОЖ и страхе старости. А как же – алкоголь на жаре – это двойной удар по организму?! Как, впрочем, и кофе с сигаретой. А загар – это ожог и удар по иммунитету? По фигу ей. Она встала, надела шорты (только шорты) и ушла, покачиваясь не от хмеля, а от длины ног. Прекрасная, беспечная… И было не похоже, чтобы у нее что-то болело.

Возможно, слухи про вредные воздействия работают только для тех, кто в них верит? – подумала я. И в сердце закралась надежда.

– Какие в этом море водоросли некудрявые, прямые и жесткие, как у бабушки в круглом аквариуме. Рыбы вообще дуры все, а самки гуппи еще и страшные. Когда в прозрачных часах видно весь механизм и как крутятся колесики – это классно придумано, но когда перед глазами целыми днями плавают рыбы с прозрачной кожей и кишками наружу – как это может успокаивать? Еще считается, что аквариум – это для нервов хорошо. А что там за той горой? Если плыть все время прямо – там будет Италия? Говорят, она совсем близко. Как называется море, в конце-то концов? Без инета ничего не узнаешь. Ну и не надо. Вода такая соленая-соленая, капля на губу попадет и сразу будто брусок соли лижешь. Где я такое видела? На конюшне – лошадям кладут прямо кирпич соли, им полезно для укрепления чего-то там.