Ася сказала: море – будто суп, который бабушка пересолила.

Ой, как тетка похожа на Черчилля, прямо одно лицо, такие же глаза прозрачные, веки.

– Ася, надень кепку, нет, козырьком вперед, а то нос обгорит, будет пузыриться.

Какая тут вода прозрачная и бирюзо… В ней хочется раствориться. Чайка только одна летает. Всегда одна. Может, это та же чайка, что и вчера? Это она сидела у нас на антенне утром на балконе? А голуби на пляже – это странно, это диссонирует, голуби задолба… А по утрам слышно, как петухи поют, удод ухает, так хоро… Когда та девочка в стрингах ныряет – попка торчит на поверхности, как поплавок – красиво. Вон те два парня сразу прекращают ржать – смотрят на поплавок.

Каким пейзаж может быть уютным. Бухта, замкнутость, прикрытые тылы. Сегодня всей картинке будто прибавили резкости и яркости и будто зумом приблизили горы – виден каждый куст на склоне. Кажется, в горах идет дождь. А небо такое синее, у нас оно намного бледнее, у нас анемичное северное небо. Обожаю, как пахнет самшит, обожаю кипарисы – они выравнивают мой внутренний мир – море горизонтальное, а кипарисы вертикальные – так образуется равновесие и гармония.

– Ну вот что в голове у тетеньки, которая одна на всем пляже – ходит без лифчика?

– Мам, это просто. У нее в голове мысль: «Пусть сиськи тоже загорят».

Представля-я-яю, что эта мысль абсолютно одна болтается у нее в голове, как космонавт в открытом космосе, переворачивается так и эдак.

Джелато – вкусно, читать Асе «Тараса Бульбу» не получается – и она сопротивляется, и вообще скучно. Яхта под американским флагом, она прямо из Америки шла? Это возможно? Наверное, хорошо – ночью на яхте в открытом море: выходишь на палубу, а вокруг темень и гладь – ни-че-го, кроме воды. Никакого контекста. Ничьей энергетики. Пойду купаться.

Мысли не додумываются и не заслуживают того, чтобы их додумывать. Проскакивают пунктиром, тянутся, не складываются в концепции, не приводят к выводам и действиям. Это что-то но-о-о-овое… Наверное, это и есть о-о-о-отды-ы-ы…? Ох, как они не боятся летать на парашю-ю…? Разве попро-об…?

О, какое счастье купаться после моря, мыть под краном пальчики, выполосканные в морской воде, смывать песчинки, отковыривать по одной со щиколоток, чувствовать тело – свободное, рыбье, русалочье. Оно так прекрасно устало, оно болталось сегодня в тоннах воды – морской звездой, поплавком, медузой, травинкой. Оно сливалось с мировым океаном, было одним организмом, почти растворялось, слушало громкий прибой и тишайшие всплески. А теперь стоит в душе. И позвоночник расслаблен и изгибается плавно, как стебелек водоросли, будто все еще под водой. А уши! Уши гудят от долгих ныряний, и звуки вокруг меняют длину – голоса звучат, как в тоннеле. А кожа и песочная, и морская, нагрелась так, что чуть не потрескивает, ее хочется лизнуть, почувствовать вкус соли, а потом остудить, смыть соленый налет, чтоб снова задышала в прохладе.

Когда шла Олимпиада-80, я была маленькая, ну ладно, хорошо, мне было шесть лет. И я запомнила, какой это был праздник и радость – спешить домой с пляжа, чтобы посмотреть трансляцию, поболеть, обсудить, окунуться. Мы тогда все время ходили на море. И впечатления смешались, объединились, превратились в цветной витраж: море, Олимпиада, лето. Открытие – счастье, зрелище, гордость! Закрытие – эмоции, слезы и сопли. И вот теперь я в том же городе и в той же квартире, и снова хожу на море, и все так вспомнилось, так нахлынуло.

– Стряхни, хорошо стряхни, потопай, вытри о тряпку, не тащи песок в дом…

Когда проводишь на пляже по пять-шесть часов каждый день, меняется весь быт. Морской образ жизни означает песок везде: на пятках, в волосах, в кармашках сумок, в пупке, на коврике машины, перед и далеко за порогом, на дне ванны и в мыльнице. И моешься под краном, отколупываешь песчинки по одной, трешь полотенцем, а они все равно просачиваются. Полощешь вечером купальники, отвернешься, а песок на дне тазика с проточной водой образовал колышущееся, узорчатое, будто уже речное дно, и если из лифчика выплывет длинный листок темно-зеленой пузырчатой водоросли или из плавок выпадет ракушка, в ванной получается аквариум. Из комнаты кричат:

– Ничего не полощи сейчас! Тут начинается! Просто брось душик в таз, пусть течет. Комментатор сказал, сейчас побегут.

Тесемки купальников устремляются к краям таза и свешиваются в сторону струй, трепещут там, будто они отдельные и уплывут отсюда, когда захотят.

– Не мельтеши же ты перед экраном!

Но бегуны еще подпрыгивают на старте, разминают ноги, примериваются, присаживаются на низкий старт и снова разгибаются. И в черно-белом телевизоре не видно, какого цвета у них майки. Но это так не важно.

– Давайте есть в большой комнате, накрывайте, не грейте даже, только порежь помидоры! Компот холодный?

На экране бегут, плывут, крутятся на брусьях, прыгают вверх и в длину, и ничего не понятно, но комментатор говорит, что если наш сейчас выстрелит и попадет – он займет призовое. И замираешь – врежет он всем или все пропало?

– Там малосольные огурцы в кастрюльке возьми. Нет, есть! Они тарелочкой прикрыты. Да, просто салфетку постели быстро.

Развешиваешь полотенца и подстилку на веревочку на балконе, а на улице – ни ветерочка, пристегиваешь купальники горячими прищепками и видишь, что твой – самый маленький, и знаешь, что завтра все высохнет до хруста и все повторится: пляж, море, ветер, щекотные креветки в прибое.

– Как белые бегуны все же смешно бегают: столько суетных движений – тр-р-р-р-р, а будто на месте бежит! И негры! Посмотри на него: кажется, неторопливо заносит ногу, зависает – и раз, раз. Иди сюда, на повторе увидишь, как красиво. Хотя выиграл не он, а другой, тоже негр. Нет, белые иногда выигрывают, но это не в их природе.

– Осторожно, тут вентилятор на полу!

Летом нарушаются домашние правила: можно сидеть на полу, лежать на сквозняке и застилать постели не атласным покрывалом, а махровым – чтобы «просто валяться» в сиесту и после пляжа.

– Пока тут прыжки в длину начались, я пойду купаться, позовете, если что. Нет, это тоже интересно, но долго ждать, пока скажут, кто выиграл.

Когда купальники выполосканы, под струю холодной воды кладется арбуз. С улицы он теплый, а потом ледяной прямо до сердцевинки.

– Вы едите без скатерти? При чем тут Олимпиада? Вам просто лень. Как можно на полированный стол ставить тарелку? Вазу убери, я застелю.

– Когда идешь с балкона, занавеску задергивай, комары же налетят. Сколько прошу сетку сделать, как будто меня одну кусают.

На пляже у меня была цель: я собирала маленькие ракушки определенной формы. А придя домой, долго искала им применение и никогда не находила. Исключительно полезными в хозяйстве казались перья бакланов. Такие длинные, упругие, с неразлипающимися пушинками (перинками, ворсинками?). В них можно было засунуть пасту от шариковой ручки и писать пером, словно ты Татьяна Ларина. Ракушки и перья перебирались, осматривались и складывались в специальный пакет. Если он попадался мне зимой, накатывало чувство вины, что баклан напрасно потерял перо – валяется теперь.