мне совсем не нравились его уроки. Фактически я просто спала на них. Из-за того, что мой организм отказывался спать по ночам, днем меня одолевал сон всякий раз, как мне становилось скучно. Здесь я не могла себя контролировать. Если раньше я просто фантазировала и предавалась мечтам, то теперь невольно погружалась в сладостную, но невежливую дремоту.

ХЛОП! Раздавался шлепок руки учителя по моей парте, совсем рядом со щекой. И чем громче он был, тем сильнее был рассержен учитель. Некоторые громко называли меня по имени, пока я не просыпалась. Неоднократно мои одноклассники толкали меня локтем или кулаком, завидев, что я клюю носом. Иногда же мне просто позволяли заснуть. Но не мистер Мартин. Он выжидал, пока моя голова не начнет опускаться, и просто произносил: «Эшли Форд». И продолжал урок. Когда один из мальчишек в моем классе попробовал высмеять меня за это, я принялась насмехаться над его крысиным хвостиком, пока весь класс не расхохотался, а он не заплакал.

Мистер Мартин закрывал свой кабинет, и я не могла пройти мимо него незамеченной. Он стоял в том же коридоре у последнего незапертого выхода, а я договорилась встретиться с братом у библиотеки, прежде чем идти домой. Не успел он меня спросить, что я тут делаю, я стала задавать ему вопросы. Он отвечал на них всю дорогу до своей машины. Он открыл багажник, единственным содержимым которого была полная упаковка «Mountain Dew» и огромная кипа местных газет «Journal Gazette». Я спросила, почему у него так много газет. Он поставил свою сумку на них и сказал:

— Я развожу их по утрам.

Я смутилась. Неужели мой учитель подрабатывает разносчиком газет?

— Помогаете детям?

— Что?

— Помогаете своим детям разносить газеты?

Мистер Мартин улыбнулся, но в глазах его читалась усталость. Он взял бутылку «Mountain Dew», один экземпляр газеты и протянул мне. Этот напиток мне не особо нравился, но читать газеты, если они попадались мне в руки, нравилось. Я было отошла от машины с этими подарками, но он остановил меня.

— Что нужно сказать?

Я поблагодарила его.

— Увидимся завтра, Эшли Форд.

Когда вернулась мама, я сидела за кухонным столом перед раскрытой газетой. Я переходила от наименее интересных статей к более интересным, начиная со спортивного раздела и заканчивая комиксами, чтобы прочесть как можно больше и ничего не упустить. Я прочла все. После этого в любой день, когда могла, посещала мистера Мартина и получала «Mountain Dew» с газетой. Я говорила ему спасибо, а он отвечал, что мы увидимся завтра. Теперь он нравился мне гораздо больше, но я все равно не могла удержаться от сна на его уроках. Прерывание занятия, чтобы произнести мое имя, перестало действовать, а позволять мне спать во время урока тоже не годилось, поэтому однажды мистер Мартин оставил меня после звонка.

Я двинулась к двери, но услышала:

— Эшли Форд, попрошу тебя остаться. Я напишу записку вашему следующему учителю.

Одноклассники посмотрели на меня широко раскрытыми глазами, а «Крысиный хвост» хихикнул. Когда кого-то задерживали после урока, то это означало, что он попал в серьезную переделку. Настолько серьезную, что учитель даже не хотел называть причину перед классом. Но все и так знали, почему меня оставляют, а некоторые даже удивлялись, почему этого не случилось раньше. На мгновение я подумала, что должна что-то сказать, объяснить, что нечто происходит с моим телом и что старые способы контроля больше не работают. Мне хотелось защищаться. А затем я снова оказалась на крыше сарая. Именно там, где не хотела оказаться снова.

— Сядь здесь, — мистер Мартин показал на ближайшую к нему парту.

Я села. Он перебирал бумаги на своем столе, складывал их в папки и убирал папки в ящике. Он молчал, и я была рада этому, потому что в тот момент не смогла бы ничего ответить. Я прислушивалась к шелесту бумаг и папок и сосредотачивалась на этом звуке, чтобы отвлечься от сарая. Мне хотелось глубоко вздохнуть, но не хотелось делать вид, будто мне это так уж нужно. Мозг мой кричал, но я сохраняла выдержку, пока желание глубоко вздохнуть не прошло. К тому времени учитель уже что-то говорил, и я пропустила часть его слов. Я стала внимательно прислушиваться к нему, пока действительно не поняла, о чем идет речь, как будто не понимала этого раньше. Дело было в моем сне. Он отвлекал других. Он означал, что я проявляю неуважение. Нужно что-то с этим делать. «Ну да, — думала я. — Я знаю».

— Есть ли какая-то… причина?

Он задал этот вопрос так, будто не был уверен, хочется ли ему выслушать мой ответ, что вполне устраивало меня. Он попытался снова:

— С тобой… что-то происходит? Что-то, что мешает тебе выспаться?

Я засмеялась.

— Ага. Боюсь темноты, вот что происходит.

Это была не совсем ложь, но я надеялась, что мой ответ прозвучит как шутка. Мистер Мартин не рассмеялся вместе со мной. Он откинулся на спинку стула и смотрел на меня, пока я в конце концов не была вынуждена отвернуться. Я не возражала, чтобы на меня смотрели, но не хотела, чтобы за мной наблюдали. Он поерзал на месте, поискал что-то в своей сумке и протянул мне аудио-кассету.

— Просто включи сначала на ночь. Потом послушай со включенным светом. Затем с выключенным. Это помогло моей дочери, когда она была маленькой. Возможно, и тебе поможет.

Я прочитала надпись на кассете: «Возвращение в уголок Пуха». Я положила кассету в карман и встала, чтобы выйти. И только подойдя к самой двери, я бросила через плечо: «Спасибо».

Через несколько дней меня снова попросили остаться после урока. В тот раз это оказался учитель, которому нравились мои вопросы, мистер Анвей.

— Эшли, тебе не кажется, что твое поведение по отношению ко мне можно назвать неподобающим?

«Неподобающим». Я ненавидела это слово. Оно всегда означало, что мои груди (которые я вовсе об этом не просила) двигаются слишком свободно, что мои самые удобные шорты чересчур коротки для моих постоянно увеличивающихся бедер или что мое тело каким-то иным образом меня подводит.

— Нет, — ответила я.

— Тебе не кажется, что задерживаться в моем кабинете до или после уроков в облегающей одежде — это нормальное поведение для хорошей девочки?

Я обхватила туловище руками. Моя одежда не была облегающей. Просто немного тесноватой. Мое тело продолжало расти, но только в некоторых местах. Я старалась изо всех сил скрыть этот факт, пыталась выглядеть как чья-то малышка, но заметно проигрывала борьбу. Но я была не одна. Мы