Кира поднимает упавшую во время нашей борьбы сумку, а я жду. Что она дальше будет делать? Пойдет в общежитие и начнет рыдать? Рвать на себе волосы? Попадет в беду?

И она действительно уходит, даже не оглядывается. Да только херня это все. Не уйдет.

Настигаю Киру за пару шагов, пристраиваюсь рядом, словно какой-то случайный прохожий. Она же и правда, делает вид, что совершенно меня не знает. Прямая, точно кол проглотила, серьезная, важная. Встряхивает головой, поправляет нервным жестом волосы, изредка бросает на меня косые взгляды. Думает, что я не замечаю их, хотя с периферийным зрением все более чем в порядке.

Иногда она озирается по сторонам, словно бы пытается понять, где именно находится. Уверен, она была в таком шоке после разговора с Егором, что намотала эти километры, и сама не поняла как. Я, мать его, с ног сбился, пока искал ее. Где только не был, даже в долбаном институте. В общаге чуть эту вахтершу не придушил, честное слово. Лишь ее возраст и пол спасли от моего кулака. Не то бы точно нос разбил за то, что эта суровая старушенция, словно сошедшая с карикатуры, наотрез отказалась сообщить мне номер Киры. Да я, блядь, везде был. И когда уже потерял всякую надежду найти беглянку, просто колесил по улицам города, куря сигарету за сигаретой. Вглядывался в лица прохожих, выискивал знакомые черты, всматривался в вывески и окна кафе. И повезло, мать его, повезло ведь.

И теперь она собирается убегать? Сделать вид, что я — пустое место, на которое можно наступить и пойти дальше? Ага, херушки, потому что сдаваться я не привык и не научусь никогда.

— Чем сильнее ты будешь воображать, что меня не существует, тем ближе я буду.

Эти слова вырываются из меня, когда я вовсе не готов ничего из этого озвучивать. Не хочу пугать, нестись напролом, сносить преграды. Да, да, я ничего из этого не хочу, но и томно глядеть красивой девушке вслед, засунув язык в задницу, тоже не мой вариант.

— Что ты от меня хочешь? — вздыхает, а люди на автобусной остановке поглядывают на нас с интересом.

Так, главное, держать себя в руках. А то точно окажусь в обезьяннике.

— Для начала хочу просто подвезти, — развожу руками, а Кира хмурится. Черт, я даже улыбнуться же пытаюсь, но никому от этого веселее не становится.

— Не надо, — отвечает поспешно и решительно качает головой. — Не нужно трудиться, автобусы отлично ходят.

— Моя машина рядом, просто поехали, — настаиваю, но Кира отходит назад. — Ты же говорила, что тебя ждут. Кто, кстати?

— Тебе какая разница? Любовник мой меня ждет. Доволен?

Она все еще злится. Пусть — это полезное чувство. Когда кипят эмоции, нет времени для слез.

— Мне? Никакой. Но, чтобы человек не ждал слишком долго, я тебя подвезу.

Но Кира непреклонна. И я глазом моргнуть не успеваю, а она запрыгивает в автобус и протискивается в салон. Даже не смотрит на меня, не оглядывается, а я ныряю в свою машину и давлю на газ, боясь потерять автобус из вида.

Сука, и когда я в последний раз за бабами-то бегал?

Руслан

Автобус останавливается в каких-то богом забытых ебенях. Здесь конечная остановка — отстойник на крошечном пятачке, где припаркована еще парочка таких же муниципальных раздолбаек. Вдали виднеется пустырь, рядом уродливая заброшка, и даже воздух кажется особенно вонючим.

Романтика, блядь. Надо же было так убегать от меня, чтобы в такой глуши оказаться в итоге. Эх, Кира-Кира.

Кроме Киры в салоне не осталось ни одного пассажира. Я отлично вижу ее — сидит у самого окна, напряженно глядя впереди себя. Задумалась? Интересно, меня заметила? Машину мою?

Толкаю дверь, выхожу на пыльную дорогу и подхожу к зяляпанному грязью стальному монстру. Кажется, пальцем до него дотронься — рассыплется на ржавые запчасти. Как он еще ездить так бодро умудряется? Чуть пригибаюсь, чтобы Кира не обрадовалась моему присутствию раньше времени, и прислушиваюсь к тому, что творится внутри салона.

Все-таки ситуация так себе: одинокая молоденькая девушка наедине с водителем. Мало ли, вдруг хмырь воспользуется? А тут я, рыцарь, мать его. Спасу деву, если потребуется.

Уржаться можно, честное слово.

— Девушка, приехали! — слышится глухое, и я невольно улыбаюсь. — Конечная.

— Вы же потом обратно поедете, да? Я внутри подожду. Тихо посижу и подожду.

— Не положено, — сопротивляется водитель и протяжно вздыхает. — У меня смена закончилась, обратно уже не поеду. Выходите, скоро другой автобус подъедет, а мне не положено пассажиров в салоне держать.

— Да, хорошо. Я поняла, извините, — тараторит Кира, а я считаю про себя ее торопливые шаги.

— Номером автобуса ошиблась? — усмехаюсь, подходя к дверям и отрезая Кире пути к отступлению.

Наверное, не надо этого делать, но у меня не получается по-другому.

Кира ойкает, пытается завернуть обратно, но инерция качает ее вперед, заставляя буквально вывалиться из автобуса.

И приземлиться в мои объятия.

— Руслан! — восклицает негодующе, а я аккуратно ставлю ее на землю. Но не отпускаю. — И почему я не удивлена?

— Кира, а я ведь предлагал подвезти. Упертая такая, эх.

— Может быть, мне именно сюда и нужно было? — бурчит, когда я все-таки размыкаю объятия и отхожу от нее. — Тут красиво.

Обводит глухоманьскую пастораль руками и выразительно проигрывает бровями.

— Ага, и воняет, — киваю, а Кира фыркает и откидывает волосы назад. — Поехали. Или твой любовник тебя тут ждет? Не доверяй ему, он нехороший человек.

— Тебе это зачем вообще? — спрашивает и пристально смотрит мне прямо в глаза. Ей действительно интересно, только нужен ли ей на самом деле ответ?

Еще сбежит, а это точно не в моих интересах.

— Хочется. Считаю это правильным. Хочу загладить вину. Мне стыдно за брата — выбирай любой вариант, который тебе больше нравится.

— За брата, значит, стыдно, — задумчиво повторяет и закусывает губу. Хмурится и отводит взгляд, а я готов в глаз сам себе дать. Нахера про Егора напомнил? — Ладно, я согласна, подвези.

Она не смотрит на меня, трет пальцем темную бровь и, крепко прижав к себе сумку, медленно идет к машине. А мне кажется, что в любой момент сбежать может.

— Кира, послушай, я не обижу тебя, — говорю и распахиваю заднюю дверцу, а Кира пожимает плечами. — Не бойся меня.

— Руслан, поехали. Ну вот ни капельки мне это неинтересно, понимаешь? Просто отвези меня к общаге, и все.

Она вскидывает на меня взгляд, а в нем безразличие плещется. Ей действительно наплевать на все, что я захочу сказать. Значит действия, да? Они все равно лучше всяких слов.

— Садись, мадам Склодовская-Кюри, домчу с ветерком.