– Черт, непременно! – Коннор раскрыл руки, Кэт поднялась и через секунду попала в его теплые объятия. И в этот момент она почувствовала невероятную радость и облегчение, осознавая, что, наконец, появилась хорошая новость, сбросившая с ее плеч многолетний груз. Кэт позволила себе раствориться в тепле этого объятия, чувствуя, как слезы побежали по ее щекам. Ей с трудом верилось, какое счастье можно вдруг почувствовать.

Чертовы гормоны!

– Ты собираешься рассказывать отцу о том, что знаешь?

Лицо Коннора исказила гримаса.

– Понятия не имею. После долгих лет хранения тайны, думаешь, он захочет, чтобы мы все узнали? И для тебя это может стать не лучшим вариантом.

Кэт кивнула:

– То, что я знаю, ничего в корне не изменит. Я про то, что не собираюсь оспаривать его завещание или выкидывать что-то еще в подобном роде.

Коннор рассмеялся:

– Но было бы забавно назвать его дедом через семь месяцев. – Он многозначительно взглянул на ее живот.

– Ты ужасен.

Он рассмеялся, и Кэт снова почувствовала, как спадает с ее плеч груз последних недель.

Наконец что-то идет правильно. Если бы она только смогла наладить отношения с Марко!

Видимо, ее выдало выражение лица, потому что Коннор внезапно нахмурил брови:

– Проблема?

– О, ты имеешь в виду, не считая сплетен, гормонов и того, что Марко со мной не разговаривает?

– Но ведь ты сама особо не стремишься поговорить с ним, я прав?

Кэт открыла рот, чтобы попытаться отрицать очевидное, но потом передумала.

– Сейчас его контракт с телевидением находится в стадии обсуждения, и на этом ловко спекулируют.

– Его не кинут. Он слишком популярен. – Коннор наклонился вперед, слегка улыбаясь.

– И к чему эта улыбка?

– Я так рад, что вы, наконец, стали парой. Я всегда знал, что между вами что-то есть, как бы вы это ни отрицали.

– Коннор, мы не пара. Мы не разговариваем.

– Только по причине того, что его здесь нет. Подожди до ближайшей встречи. На следующей неделе, кажется?

– Да. На церемонии награждения.

– Вот видишь. Ты будешь в Сиднее, в отеле. Прекрасный шанс поговорить наедине. Послушай, зачем изводить себя напрасными «если» и «бы»? Просто скажи, что любишь его, поцелуй его, и все встанет на свои места.

– Но я не…

– Ты – да.

– Нет… – «Да. Конечно да».

Внезапно Кэт почувствовала, словно внутри ее зажглась тысяча огней. Словно в одно мгновение внутри ее что-то навсегда изменилось. Ложный результат анализа, новость об удочерении, ребенок. Все внезапно расставилось по своим местам, чтобы указать ей на то, что сейчас для нее важнее и значимее всего.

Ответ оказался ослепляюще прост. Так прост, что Кэт не сдержалась и охнула в голос.

Марко. Он ее судьба.

– Я несколько раз говорила ему, что мы – всего лишь друзья, Коннор, – тихо сказала она, озвучивая терзающие ее последние дни сомнения. – В конце концов, он поверил моим словам.

– Речь ведь идет о Марко, – сказал Коннор. – В любом случае вы – лучшие друзья, и у вас будет ребенок. Он не сможет появляться в твоей жизни эпизодически.

Кэт кивнула, но ничего не сказала. Трижды она обозначала границы дружбы, и трижды они их нарушали.

Ведь это о чем-то говорит?

Она вздохнула, откидываясь на диван. На следующей неделе она получит ответ на свой вопрос.

Это пугало. Пугало больше, чем все остальное в ее жизни. Потому что все еще существовал риск.

Марко может отвергнуть ее. Сказать, что хочет остаться друзьями. И вопрос состоял в том, устроит ли ее такое положение дел.

Следующие недели на телевидении выдались просто сумасшедшими. Кэт была завалена работой: истории о циклоне «Рори», о его последствиях, сводки новостей, переговоры с благотворительными организациями. На все это не могло не повлиять пристальное внимание прессы к ее персоне. Пара спонсоров отказала им в поддержке в последний момент, отчего Кэт чувствовала себя взбешенной и потерянной. Грейс держалась стойко, но Кэт знала, что она в ярости. Напряжение между ними росло с каждым днем, поэтому работать становилось все невыносимее.

Марко позвонил лишь один раз, в день, когда Кэт ходила на ультразвук, но они обменивались короткими милыми сообщениями.

Назрели перемены. В тот день, когда она должна была лететь в Сидней, Кэт вошла в офис Грейс и решительно захлопнула за собой дверь.

– Я сделаю это.

– Сделаешь что? – спросила Грейс, поднимая глаза от чашки дымящегося утреннего кофе.

– Я дам эксклюзивное интервью. – Кэт быстро подняла руку, предупреждая желание Грейс перебить ее. – Но все – и я имею в виду именно все – должно сначала получить мое одобрение.

Грейс часто заморгала, и, наконец, ее лицо расплылось в яркой улыбке.

– Кэт, это просто замечательно! Прекрасно! О-о-о-о… – Она вскочила и обошла стол, обволакивая Кэт ароматом своих эксклюзивных духов. – Это принесет удачу моей рабочей неделе… месяцу… возможно, всему году! Могу я спросить тебя, почему теперь?

Кэт пожала плечами:

– Пришло время.

– Правда?

– Да. Пришло время рассказать все открыто раз и навсегда. – Кэт выдержала прямой взгляд своей начальницы, и между ними возникло молчаливое взаимопонимание, для которого не требовались слова. Это был момент триумфа Грейс, и Кэт не хотела ей мешать. Они знали, что другого такого шанса не будет, так же как они знали, что за последние недели их отношения изменились навсегда.

– Когда? – спросила Грейс.

– На следующей неделе. После моего возвращения из Сиднея.

Грейс кивнула:

– Я все подготовлю и сообщу тебе.

– Хорошо. И, пожалуйста, не запускай рекламу, пока не пройдет церемония награждения. Главными героями должны быть игроки, а не я, – добавила Кэт с улыбкой.

Грейс кивнула:

– Конечно.

– Спасибо. – Кэт направилась к дверям, но оказалась неподготовленной к тому, что внезапно ее с головой накрыла волна тоски. Они обе знали, что сейчас была назначена не только дата интервью, но и дата увольнения Кэт.

И даже то, что для нее уход с нынешней работы означал движение к лучшему и большему, движение к тому, чем она, на самом деле, давно хотела заниматься, не помогало Кэт чувствовать себя лучше. Несмотря на весь стресс и свою неидеальность, работа у Грейс очень вовремя появилась в жизни Кэт. И она всегда будет ей за это благодарна.