— Ты права, но он может не пожелать говорить и продолжить свой спектакль. Не станешь же пытать его?

— На пытки у меня нет времени, — кровожадно оскалилась я, — искать подходы и перебирать варианты тоже. Но разговорить этого типа необходимо. И нам бы только понять, знает ли он что-нибудь о судьбе парней или нет. Давай попробуем поговорить с ним, прошу.

— Что ты, Евгения, это меньшее, что я должен для вас сделать. Ведь благодаря вашему с Ириной вмешательству остановлен опасный преступник и будет раскрыто дело, которое обещает стать очень громким, резонансным даже. И сулит мне и моим подчиненным благодарности или даже награды и продвижения по службе.

— Понимаю, только над этим делом еще работать и работать. А еще, полагаю, здесь задержанного не стоит допрашивать.

— Почему это? — удивился приятель.

— Не понимаешь? Здесь его вотчина, место, где он давно обитает и знает каждый уголок. А кроме того, тут он властвовал над людьми, распоряжался их жизнью и смертью. Он здесь уверенным себя чувствует, несмотря на то что сейчас задержан, ранен и обездвижен.

— Ладно, можешь считать, что убедила. Что тогда делать будем? Прямо сейчас в Тарасов отправимся?

— Да, было бы неплохо. Ты же можешь оставить Муромцева здесь следить за всем? Думаю, капитан справится и сможет докладывать о находках и свежих новостях.

— Конечно, Жень, тогда давай собираться. Мне нужно несколько распоряжений оставить, а тебе — предупредить Ирину.

Через некоторое время мы вместе с конвоем добрались до полицейского участка, где в камере предварительного заключения пока планировали держать арестованного мужчину. Не теряя времени, мы устроились в допросной. Вернее, там присутствовали только мы с полковником и подозреваемый, а Ирина осталась в соседней комнате. Чтобы не смутить сумасшедшего большим количеством народа, было решено, что девушка, оперативники и специально приглашенный психиатр понаблюдают за допросом через одностороннее стекло.

— Представьтесь, — начал Генка, — назовите ваше имя, год и место рождения.

— Гы-ы-гы-ы, — издал звук мужчина, скорчив рожу.

— Вы понимаете, за что задержаны и в каких преступлениях обвиняетесь?

— Ха-ха, — нервно рассмеялся он.

— Вы обвиняетесь в нападении на человека и убийстве как минимум одного человека. В распространении видео, содержащего сцены насилия, а также в пропаганде насилия. Так вы назовете свое имя? Не желаете отвечать на вопросы?

— А я задержан? — Мужчина с ухмылкой продемонстрировал руки в наручниках. — Это ведь изысканное украшение.

— Пожалуй, повторю вопрос. Назовите ваше имя, год и место рождения.

— Славно пробежались? — хитро прищурившись, поинтересовался он. — А ты ловкая и агрессивная, злая даже. Никогда не видел, чтобы так прыгали и так ножи бросали, — потом повернулся к Петрову: — С тобой не стану говорить! С ней говорить буду!

— Ладно, и имя свое назовешь? — спросила я.

— Повременю пока. Что вам может сказать мое имя? Это сейчас совсем не важно.

— А о чем поговорим тогда? Может, немного расскажешь о видео, что снимал?

Мужчина оживился.

— Ты смотрела?! Правда?! И как, понравилось?

— Впечатление произвело, — с легкой усмешкой кивнула я.

— Да, столько отзывов! У меня есть свои поклонники, преданные почитатели таланта! Вы себе не представляете, как сильно мои видео популярны. Но это что! Вот скоро я еще выложу, все прямо закачаются!

— А сюжеты для своих фильмов ты сам придумываешь?

— Мои сюжеты пишет сама жизнь! Или смерть, ведь они всегда идут рука об руку, рядом! И нет зрелища лучше, чище, чем это. Чем человек, который бьется в конвульсиях, пока отлетает его душа.

— Ага, — кивнула я, — а вот те цифры, что ты пишешь? Расскажи мне о них.

— Это послание. Для тех, кто понимать может.

— А для ребят, двоих блогеров, что есть на твоем видео, ты тоже оставлял послания или, может быть, угрозы какие-то?

— Они карасики — я акула, захотел — и съел! Что толку мне им угрожать? Так, попугать только, чтобы мясо вкуснее становилось. Страх, он придает маленькой рыбке много вкусовых оттенков.

— Понимаю. А ты захотел их съесть?

— Нет пока. Но их время обязательно придет — дайте срок. Те карасики сами в пасть плывут и смерти ищут. А кто ищет, тот обычно и находит.

Я бросила короткий взгляд на Генку. Мужчина тем временем продолжал:

— Я послания новые миру отправлю. Наставления напишу, как действовать нужно. Для последователей, у всех великих были свои последователи. Будут они и у меня, дайте срок.

— Ладно, а пока ты можешь рассказать обо всем полковнику? Как выбирал жертвы, знакомился или, может, ловушки устраивал?

— Не жертвы, ягнят! — неожиданно зло выкрикнул мужчина.

— Своих «ягнят», ты же их как-то выбирал? — стараясь не утратить ровный, благожелательный и заинтересованный тон, спросила я. — А потом в машину свою заманивал?

— Да что там заманивать? Тюк по башке, и всего делов! Я же смотри, какой сильный! — С этими словами мужчина выпрямил спину и расправил плечи. — Так что схватил, связал, а потом в багажник! Ты же сама все знаешь, меня так же в багажник засунула! Охотница! И красавица к тому же! Всегда знал, что меня охотница поймает! Прекрасная дева с разящим клинком.

— Что ты имеешь в виду? — неожиданно влез Генка. Полковнику явно не понравилось, что арестованный сосредоточился на моей личности, что он заметил красивую внешность и даже попытался делать комплименты.

Боюсь, это было ошибкой, мужчину нужно было, наоборот, поощрять. Пусть говорит себе, отмечает красоту женщины или делится, хвастается успехами. Глядишь, рассказал бы что-то важное или для следствия полезное. А теперь он, наоборот, может в себе замкнуться.

Пока в моей голове пролетали эти мысли, мужчина замолчал, помрачнел лицом и склонил голову набок. Посидел так немного, словно к чему-то прислушиваясь. Потом покосился в сторону стекла, которое с нашей стороны было зеркальным, прищурился, злобно оскалился и неожиданно выдал:

— Ворожею да не оставляйте в живых! Не оставляйте! Не оставляйте! — неожиданно перешел он на крик. Сделал попытку вскочить с места и рвануть в сторону зеркала. А когда был остановлен, забился в конвульсиях и стал с пеной у рта выкрикивать нечто нечленораздельное. А потом и вовсе перешел на булькающие и хрипящие звуки.

— Вели увести, — кивнула я Генке, — он больше ничего не скажет. По крайней мере, сейчас.

— Да, конечно. — Полковник позвал конвоиров, те немедленно выполнили распоряжение. После чего он продолжил: — Перед самым допросом мне ребята доложили, что машину брошенную обнаружили, сейчас осматривают, снимают отпечатки и собирают улики. Документов нет, правда. Но в багажнике много следов имеется. Захоронения пока не нашли, но поиски продолжаются. А еще закончилась операция, спасенного мужчину подлатали, сделали переливание крови, и все прошло успешно, он уже в сознании. И Муромцев отправился в больницу взять показания.