Она резко отбросила одеяло, вскочила с постели и схватилась за одежду. Все, хватит! Это проклятое лекарство, которое она принимала, должно быть, так подействовало на нее: изменило ее психику настолько, что она даже не осознавала, что давно пора преодолеть этот угар и бежать.

Она вздрогнула, когда руки Брэда легли ей на плечи.

— Эй, — сказал он, поворачивая ее к себе. Вокруг бедер у него было повязано полотенце, в волосах и на плечах блестели капли воды. Недоуменная улыбка скользнула по его губам. — Ты куда, дорогая?

Изабелла глубоко вздохнула. Не было смысла ходить вокруг да около, нужно все сказать сразу.

— Я ухожу.

— Я не понимаю. Что ты имеешь в виду?

— Перестань, Брэд! — Она стряхнула с плеч его руки и потянулась за платьем. — Понять нетрудно. — Она быстро натянула платье и принялась неловко застегивать пуговицы. — Я еду домой.

Теперь он не улыбался, заметила она с удовлетворением, он был растерян и обескуражен. Но…

— Не глупи, Изабелла. Ты сама хорошо знаешь, что никуда не пойдешь.

— Пойду — Она резким движением откинула волосы с лица. — И можешь уволить меня с работы, если я не буду исправно выполнять свои обязанности…

— К черту работу! — Брэд схватил ее за запястье и притянул к себе. — Я говорю о нас.

— О нас? Что ты подразумеваешь под этим словом? — Изабелла сжала губы. — Никаких «нас» нет, и не может быть.

— Нет? — Он кивнул на постель позади нее. — А то, что происходило на этой кровати?

Она вспыхнула.

— Это было… в общем, что было, то было.

— В самом деле? — произнес он тихо.

— Да, и больше не повторится!

— Это предупреждение или вызов?

— Это констатация факта. То, что ты сумел один раз… обольстить меня, еще не означает…

— Ага, понятно. Злодей должен быть наказан.

— Слушай, Брэд, я не хочу ссориться. Я просто…

— Ты просто думаешь, что можешь повернуться и уйти как ни в чем не бывало и что я тебе это позволю?

— Какие еще позволения? — натянуто улыбнулась Изабелла. — Ты не сможешь остановить меня.

На его лице появилась улыбка. Такая медленная и дразнящая, что огонь разлился по ее жилам.

— He смогу?

— Черт побери, Брэд!

— Черт побери, Изабелла, — сказал он голосом тихим и волнующим, беря ее лицо в свои ладони. Потом наклонился и поцеловал.

Она позволила ему это, чувствуя, что бороться с ним означало только одно: дать ему еще больше преимуществ. Нежное прикосновение его губ вновь пробудило ее желание, ей захотелось прижаться щекой к его обнаженной груди, ощутить ее крепость и силу.

Изабелла качнулась слегка, когда Брэд ее отпустил, но встретила его взгляд все так же серьезно.

— Прекрасно, — сказала она. — Очень хорошо. Но это ничего не меняет. Я все равно ухожу.

Лицо Брэда окаменело.

— Никуда ты не пойдешь!

— Брэд, остановись! Ты не можешь насильно… — Она выкрикнула это, когда, схватив ее за плечи, он повернул и поставил ее перед зеркалом.

— Погляди на себя! — прорычал он. — Посмотри на себя как следует, дорогая, и скажи, что ты видишь.

— Это нелепо. Чего ты хочешь? Признательности? Хочешь, чтобы я сказала, что ты чудесный любовник? Ты это знаешь и так…

Но дыхание ее оборвалось, когда она увидела свое отражение в зеркале. Такой она еще никогда себя не видела. Рот был мягкий и припухший, на шее едва заметный след его жарких поцелуев, но больше всего ее поразило другое.

У нее никогда не было таких глубоких темно-зеленых глаз, а щеки никогда не были такими румяными. Она вся сияла, лучилась от счастья, и всякий с первого же взгляда сказал бы, что это женщина, которую любят и которая счастлива в любви.

Ее глаза встретились с глазами Брэда.

— Ты, в самом деле, собираешься уйти от меня? — спросил он тихо.

Изабелла нервно рассмеялась.

— Боже мой, ты только себя послушай! Ты будто хвалишь себя за… за…

— Нет, милая, — прошептал он, обхватив ее за плечи. — Если я мужчина, который сделал тебя такой… сияющей, то ты женщина, которая заставила меня почувствовать… заставила меня испытать…

Он закусил губу. Но что именно он почувствовал? Он и сам точно не знал. Ведь только пять минут назад он внушал себе, что с этой женщиной его не связывает ничего, кроме замечательного секса.

Теперь же, глядя в изумрудно-зеленое отражение ее глаз, он не был уже уверен в этом.

Все, что он знал наверняка, так это то, что произошло нечто особенное, и он будет полным дураком, если позволит ей уйти, пока они оба не поняли, что же это было такое.

Он повернул Изабеллу лицом к себе.

— Я знаю, — сказал он тихо. — Я знаю только, что вместе нам было потрясающе хорошо. — Он поднял руку и пробежал пальцами по ее непокорным волосам. — Ты была солнцем, сжигающим меня, а я… я был божеством, которому суждено было сгореть и возродиться в этом пламени.

Изабелла вздрогнула от этого признания.

— Брэд, — прошептала она, — пожалуйста, не говори так. Это… это несправедливо, неправильно. Я допускаю, что мы были…

— Мы любили друг друга, ангел! Неужели трудно это признать?

Она проглотила сухой ком в горле, пытаясь не замечать прикосновения руки, двигающейся по ее щеке.

— Мы… мы спали вместе, — сказала она неуверенно. — И… и я допускаю, что это было… было…

— Фантастично, — сказал он, приникая губами к ее шее.

— Да. — Голова ее откинулась назад, когда он прижался горячими губами к ее коже. — Да, — вздохнула она. — Но… но…

— Изабелла…

Его пальцы были уже на пуговицах ее платья, расстегивая их одну за другой. Останови его, сказала она себе, но в душе понимала, что не хочет этого. Ни сейчас, ни потом… никогда!

Платье упало к ее ногам, как и все остальное. Глаза Брэда потемнели от страсти.

— Ангел, — сказал он хриплым шепотом, — мой совершенный ангел.

Его руки поднялись и обхватили ее груди. Изабелла застонала от наслаждения, чувствуя, как его дрожащие пальцы ласкают ее отвердевшие соски.

— Ты все еще хочешь уйти от меня? — прошептал он.

Ее глаза встретились с его, и кровь, и так стремительно пульсирующая по жилам, начала биться в них быстрее. Что-то происходило с ней, что-то такое, чего она прежде никогда не испытывала.

— Скажи мне, что ты не уйдешь, — проговорил он хриплым шепотом.

— Я не уйду от тебя! — Эти слова словно сами сорвались с ее губ. Голос Изабеллы прервался, когда она бросилась в его объятия. — Никогда! — сказала она пламенно. — Никогда!