Лоренс медленно поднялся и взглянул сверху вниз на Алберту и ее дочку.

— Ну разве она не красавица? — спросила Алберта, не отрывая глаз от своего дитя.

— Само совершенство, — согласился Лоренс, нежно провел кончиками пальцев по щеке Алберты, наклонился и поцеловал ее в лоб. — Оставляю вас, чтобы ты могла поближе познакомиться со своей дочкой.

Он повернулся к двери.

— Ларри! — позвала Алберта тихо и неуверенно. Он оглянулся через плечо на нее и малютку — они олицетворяли собой красоту и невинность.

— Останься, — тихо попросила она. — Хотя бы на несколько минут. Ты можешь даже отдохнуть здесь. — Она указала на кресло-качалку. — Ты ведь устал.

И вовсе я не устал. Напротив, я переполнен энергией, нетерпением, бодростью и… отчасти разочарованием, размышлял Лоренс. И все же он остался, сел в кресло и наблюдал за самой восхитительной сценой, какую только видел в своей жизни. И понимал, что будет помнить этот момент всегда, даже после того, как они распрощаются с Албертой.

Мои переживания походят на аттракцион «американские горки», думала Алберта, когда два дня спустя покидала больницу с дочкой, которую нес ее брат Алекс.

Два дня она знакомилась со своим ребенком — Мэри-Луизой, и их знакомство было восхитительным, забавным и богатым информацией.

За два дня она осознала, что ее жизнь изменилась коренным образом и что Лоренс постепенно исчезает из ее новой жизни и вот-вот оставит ее и Мэри. И это… просто ужасно. С одной стороны, размышляла она, я должна радоваться, что мне посчастливилось познакомиться с ним; с другой стороны, обуревает глупое и даже безумное желание упросить его остаться. Уговорить Лоренса полюбить меня достаточно сильно, чтобы поверить мне и остаться со мной.

— Он еще не уехал, миленькая моя, — шептала Алберта на ушко дочки, прижимая ее к себе.

— Чего? — спросил Алекс, толкая кресло-каталку, в которое его сестру с Мэри-Луизой усадили чуть не силой.

— Ничего особенного, — рассеянно ответила Алберта. — Я просто хотела сказать, как хорошо все же вернуться домой, к обычной жизни, к обыденным делам.

— Мне кажется, — усмехнулся Алекс, — обыденные дела приобретут несколько иной оттенок.

— Гм, я знаю и ничего не имею против. Мне нравится постоянно быть в работе. Быть полезной. — И у меня, мысленно добавила она, есть еще время доказать свою полезность Лоренсу.

— Ты не должна это делать, — сказал ей Лоренс, когда, несколько часов спустя, Алберта явилась на его виллу с Мэри-Луизой в переносной плетеной люльке. — Ты только-только вернулась домой из больницы.

Алберта смешно наморщила свой симпатичный носик.

— У меня были естественные роды, без хирургического вмешательства, от которого обычно долго приходят в себя. И никакого риска. Я лишь утомляюсь чуть быстрее, но это означает, что мне придется только почаще отдыхать. Как видишь, Мэри дремлет, когда пожелает. Пока она спит, я могу кое-что сделать и для тебя.

— Да ведь делать-то почти ничего не надо. Ты славно поработала в последние несколько недель и завершила все приготовления.

— Вот именно. Поэтому я смогу позаботиться о том немногом, о чем еще необходимо позаботиться.

— Я не хочу, чтобы ты делала что-либо. — Голос Лоренса прозвучал резче, чем обычно. Его лицо посуровело, и Алберта вдруг решила, что наконец поняла его.

— Вы просто не желаете меня видеть.

— Я этого не говорил.

Но именно это имеешь в виду, подумала Алберта. Я же помню, как с самого начала ты не хотел, чтобы я работала у тебя. Я напоминала тебе женщину, которая предала тебя. И теперь, когда у меня родилась дочка, она напоминает тебе еще нагляднее о том, чего тебя лишил Ансельм. Конечно, такое нелегко пережить. Да и в самом деле мало, что остается сделать, — только приготовить последние угощения.

— Что ж, мне, пожалуй, и в самом деле необязательно находиться здесь. Я уже составила меню для праздника в честь Монтегю. На этот раз я могу приготовить все кушанья у себя дома, — сбивчиво проговорила Алберта. — Потом их можно будет доставить в город.

Лоренс прикоснулся к ее руке так быстро, что стало очевидно его желание лишь привлечь ее внимание, но у нее сжалось сердце. Все приближалось к завершению, в песочных часах просыпался почти весь песок. До торжества остается всего два дня, и Лоренс старается быть добрым ко мне, размышляла Алберта. Пытается разорвать наши отношения, не причинив мне боли. Он же, вспомнила она, «один из богатейших холостяков в целом свете». Ему наверняка не привыкать рвать отношения с женщинами.

— Я очень уважаю тебя, Берти. Ценю и тебя, и твою работу, — снова заговорил он. — Но у тебя появились новые заботы. Твоя жизнь изменилась. Значение предстоящего праздника бледнеет в сравнении с тем, что ждет тебя впереди.

Алберта покачала головой и упрямо напомнила:

— Он ведь так много значит для тебя.

— Я не могу только брать от тебя, Берти, черт бы все побрал! Я хочу и давать тебе то, в чем ты нуждаешься. Тебе необходимо отдохнуть. Хочешь ты того или нет, но я заказал в Трентоне несколько поваров, которые приедут обслужить торжество. Тебе не остается ничего иного, как дать им руководящие указания.

Алберта весьма многозначительно покачала головой.

— Не лги, будто ты только брал от меня. Ты же помог мне родить мою девочку.

— Позволь мне сделать больше для тебя. Нечто такое, в чем ты действительно нуждаешься именно сейчас.

Я-то знаю, думала Алберта, что ты никогда не сможешь дать мне то, чего я больше всего жду от тебя. Я знаю, что как раз сейчас, когда я постепенно теряю тебя, мне меньше всего хочется потерять тебя окончательно.

Но не могу же я дать тебе понять, как сильно я тебя люблю. Это было бы несправедливо после всех твоих предостережений. Происходящее сейчас не идет ни в какое сравнение с прежними моими разочарованиями и неудачами. Я же с самого начала знала, что ты уедешь. И ты не давал никаких обещаний, которые нарушил бы впоследствии.

Алберта постаралась справиться с эмоциями и как можно мягче спросила:

— Так ты хочешь предоставить мне возможность и время заниматься только дочкой?

— Я настаиваю на этом!

Лоренс уставился на нее потемневшими от гнева глазами. Они оба прекрасно понимали, что после праздника он уже не будет ее хозяином. Всего лишь бывшим работодателем. Не более того.

Разве что в моем сердце, размышляла Алберта, где всегда найдется достойное тебя место.

— Я не хотел бы навлечь на тебя несчастье, м тихо проронил Лоренс.

Интересно, догадываешься ли ты, что я влюбилась в тебя? Уж не беспокоишься ли ты о том, что на твоей совести окажется еще одна женщина? Нет, не хочу я вызывать у тебя раскаяние и сожаление.

Старательно улыбаясь, Алберта ответила: