По прибытии на место военнослужащие дивизии самовольно начали реквизировать у гражданского населения продовольствие для пополнения уменьшенных порций, установленных для частей, размещенных на территории рейха, в состав которого после оккупации была включена значительная часть Словении. Эти действия, вызывавшие возмущение местного населения, были прекращены лишь после того, как дивизия стала получать пищевые нормы для фронтовых частей, т. к. находилась в боях с партизанами. В дальнейшем отношения между украинскими солдатами дивизии и словенцами наладились, чему активно способствовала мелочная торговля, бойко процветавшая между украинскими эсэсовцами и оккупированными словенцами. Проступки против гражданского населения резко сократились, до них дело доходило лишь во время боевых действий с партизанами. В этих операциях хлопцам удавалось «заорганизувать свинью, застрелив ее заместо партизана». Как вспоминал Р. Лазурко, «на наших походах на партизан научились мы отыскивать их маленькие пищевые запасы, скрытые в крестьянских дворах, и узнавать сразу по лицу и глазам крестьянина, «чист» ли он или у него есть что на совести. Таким образом, мы получали бочки смальца со шкварками, мешки муки, ведра меда, сушеных овощей и даже… варенье. Так мы неплохо пополняли нашу сотенную кладовую».

Первой боевой операцией, которую провела дивизия по прибытии в Югославию, была операция по окружению и зачистке партизан к северу от города Любляны, в горах Менина. Там вокруг площадок для сброса припасов с самолетов были сконцентрированы значительные силы партизан. Дивизия должна была форсированным маршем преодолеть расстояние в 100 километров, а затем, после нескольких часов передышки, отправиться в покрытые глубокими снегами горы, высота которых достигала 2000 метров над уровнем моря. Дивизии были поставлены задачи вытеснить оттуда партизан, а затем окружить их и уничтожить. Успех зависел от скорости и неожиданности действий. Марш проходил в столь тяжелых условиях, по местности, где не было ни дорог, ни домов, что частям дивизии пришлось оставить в долинах свои повозки, коней и мощные радиостанции. В горных условиях переносные радиостанции не обеспечивали связи между полками, поэтому четкий хронометраж выполнения заданий приобрел особое значение. После трех дней напряженных перемещений выяснилось, что партизаны сумели отвести из-под удара основные силы. В результате активных действий дивизии достались лишь несколько убитых и пленных партизан и пара ящиков с боеприпасами. Потери дивизии также были незначительны — несколько раненых и один убитый. Через 10 дней дивизия вновь была использована в полном составе для похожей операции на высоте 1500 метров над уровнем моря в районе Голте (Мозирские горы) — Любно — Солчава и горного массива Босковец (высота 1587 метров над уровнем моря), где также предполагалось крупное скопление партизан вокруг площадок для сброса оружия и боеприпасов. Часть военнослужащих выдвигались на исходные позиции пешком длительным маршем через горный массив, а другие перебрасывались по узкоколейке. В результате авианалета два паровоза были уничтожены, а ехавшие поездом части понесли серьезные потери убитыми и ранеными. Операция оказалась столь же неудачной, как и предыдущая, в районе гор Менина. В дальнейшем более целесообразными были признаны действия против партизан небольшими рейдовыми группами, однако они требовали исключительно высокой боевой выучки военнослужащих.

По воспоминаниям Е. Побигущего-Рена, борьба с партизанами была исключительно тяжелой. Партизаны прекрасно знали свой край, знали все горные перевалы, тропинки, имели повсюду своих разведчиков, опирались на поддержку населения, которое им сообщало о каждом крупном передвижении вражеских частей. Дальние рейды против партизан в высоких горах, попытки их окружить и уничтожить не всегда были успешными. При этом, хотя дивизия уже имела определенный опыт партизанских боев в Словакии, этого опыта было недостаточно, чтобы успешно воевать с закаленными и хорошо вышколенными югославскими партизанами, имевшими за плечами уже несколько лет непрерывной партизанской войны с немцами. Заметим здесь, что партизаны, действовавшие в Югославии, были не только словенцами, среди них было значительное число сербов и других югославских народов. Среди югославских партизан присутствовали советские и союзнические офицеры связи, бывшие, как правило, опытными войсковыми разведчиками, специалистами по подрывному делу и зафронтовым операциям. Проблемой, по мнению Е. Побигущего-Рена, было и то, что украинское «воинство не любило гор. Да и самый вид этих мрачных гор вызывал у каждого какое-то неприятное впечатление. Наши воины, жители равнины, прямо боялись гор».

Кроме того, в Словении частям дивизии пришлось срочно вникать в местные условия гражданской войны, поскольку в качестве союзников в борьбе с партизанами могли выступить и, как их называли в дивизии, «королевские партизаны», т. е. четники Д. Михайловича. При этом Верховное командование, по воспоминаниям Е. Побигущего-Рена, не одобряло контактов с четниками. Тем не менее связи, необходимые для совместных боевых действий против партизан, неофициально налаживались и были эффективны. Как вспоминал И. Нагаевский, останавливаясь в районах, которые контролировали четники генерала Михайловича, военнослужащие дивизии СС «Галичина» не опасались за свое спокойствие и даже не выставляли стражи. «Бывали случаи, что четники приглашали наших молодых офицеров и солдат на посиделки и искренне их угощали». По словам В.Д. Гайке, четников было значительно меньше, чем партизан, но они были хорошо организованы, вооружены и обмундированы. Четники действовали в районе восточнее Марибора, где не было ни немецких войск, ни партизан. При этом к немцам они относились лояльно и не вступали с ними в столкновения. Контакты украинцев с четниками не всегда были безоблачными. Так, в дивизию было намечено включить переброшенный в Югославию 31-й батальон СД, известный также как Украинский легион самообороны («Ukrainische Selbstschutzlegion»), который было намечено включить в дивизию «Галичина». Легион, который его солдаты называли «волыньским курнем», проследовал в феврале 1945 г. железнодорожным транспортом на станцию Прагерско в Мариборе и расположился в селах Шпильфельд, Обершварц и Унтершварцах. По пути через рейх ехавшее поездом на воссоединение с дивизией украинское пополнение активно занималось мародерством: «Во время очередной воздушной тревоги немецкие части покинули свои вагоны и стремглав побежали к хранилищам, а наши ребята используя эти обстоятельства, пошли на ''разведку''. После этого появились водка, коньяк, колбаса, рис, сахар и другие в то время продукты роскоши»[312].

К тому времени легион насчитывал около 600 человек и имел четыре сотни, вооруженных советским стрелковым оружием, несколькими легкими и двумя станковыми пулеметами, а также одной противотанковой пушкой. В день, когда было запланировано парадное вхождение легиона в состав дивизии, 5 марта 1945 г., в его расположение в сопровождении оркестра и развевающегося украинского прапора выехали командир и начальник штаба полка, в который планировалось влить легион, но на месте их поджидало разочарование. Накануне запланированного «торжественного включения» значительное число солдат — от 250 (по мнению Е. Побигущего) до двух третей списочного состава (по мнению В.Д. Гайке) — под руководством хорунжего Романа Кивелюка-«Ворона» и хорунжего «Коваля» сбежали в лес, где вступили в контакт с четниками, чтобы те помогли им «вернуться в Украину». Легионеры, «пораскинув умом», поняли, что дело немцев проиграно и ушли в горы, надеясь на помощь «сербских четников генерала Михайловича»[313], у которых они хотели отсидеться до подхода англо-американцев или перебраться в Венгрию, где можно было уйти на Картпаты. Только потом легионеры поняли, что «югославские четники — это немецкие союзники, и когда немцы их прижмут, то они могут выдать…еще до прихода союзников»[314].Беглецы напрасно искали убежище в лесу восточнее Марибора, в районе Ленарт — Витомарци. Руководство четников решило отказаться от такого рискованного военно-политического союза и сообщило немцам о намерениях легионеров. Через адъютанта крайсфюрера Штирийского отечественного союза[315]в Мариборе дивизия установила связь с четниками, которые постоянно информировали ее о передвижении группы беглецов. После переговоров и обещания немцев никого не наказывать легионеры 8 марта решили вернуться и в полном составе влились в дивизию. Единственной жертвой оказался лишь хорунжий Кивелюк, расстрелянный немцами за организацию грабежа мирного населения.