Бармен проявил профессиональную расторопность и поспешно поставил перед Кривозубом ещё один такой же стакан, плеснув в него полупрозрачной жидкости, напоминающей подозрительную смесь виски с водой.

— Ну, продолжай, — ласково бросил бармен Маркусу. — Не отвлекайся, твоя история становится с каждой минутой всё интереснее.

— Так вот, — произнёс посетитель, — я очень долго путешествовал по самым отдалённым мирам, пока наконец не достиг самого края Вселенной. Поверите ли вы мне, но да, это был он. Хотя, возможно, мне это показалось, и это была всего лишь одна из аномалий космоса или гигантская сверхплотная «чёрная дыра». Как бы то ни было мой межзвёздный челнок упёрся в непроницаемую стену, и я не смог продвинуться дальше ни на сантиметр. Я хотел было развернуть свой корабль, однако на меня как будто снизошло озарение, меня осенило, и я понял, что мне просто нечего терять. Я навёл на стену бортовой квантовый гипер-усилитель, сфокусировал самый мощный испепеляющий луч и нажал на пуск. Сверхмощный лазерный луч пробил стену, и меня увлекло и засосало в иное измерение. Необъяснимые гравитационные силы выкинули меня на какую-то неизвестную планетку прямо к дверям бара под названием «У Джина». И вот я здесь. Вот и вся история, Эль. Вот и всё, что я хотел сказать. А теперь твой черёд.

Бармен долго смотрел на Маркуса, не зная, что и ответить. Остальные выпивохи также притихли, из толпы доносился только тихий испуганный шёпот, пока наконец тишину дерзко не нарушил Кривозуб, чьи несколько пар мутных глаз неожиданно прояснились, словно на него вылили ушат холодной воды:

— Иначе говоря, Маркус, ты хочешь убедить нас в том, что все мы — плод твоего больного воображения, а бара «У Джина» и вообще всей этой прекрасной планеты, которой мы гордимся, любим и лелеем, попросту нет, и все это за гранью реальности?!

Реплика Кривозуба будто разбудила и отрезвила посетителей бара, и в сторону межзвёздного странника посыпались гневные выкрики, лай, писк, вой, улюлюканье, проклятья и презрительный смех. Вдобавок ко всему, самые несдержанные и захмелевшие клиенты наставили на Маркуса стволы своих бластеров, шокеров и прочих орудий истребления на месте. Однако всех разом успокоил Эль-Джин, произнеся негромко, но вполне отчётливо:

— Оставьте его! — и, повернувшись к Маркусу, снисходительно добавил:

— Ты знаешь, я тебе не верю. Но хочу, чтобы ты выпил стаканчик этого чудесного «лунного» абсента. Уверен, ты забудешь о трагедии всей своей жизни и утопишь свою грусть на дне стакана. Ты долго странствовал, Маркус, и, по-моему, ты просто устал.

Бармен ловко подхватил высокий изящный бокал, плеснул в него жидкость изумрудного оттенка и подтолкнул по отполированной поверхности стойки к посетителю. Землянин с минуту смотрел на бокал, словно сомневаясь, стоит ли его брать, но наконец-таки решился и неуверенно пригубил, произнеся вполголоса, так что кроме него, этих слов почти никто не услышал:

— Аэлла, где же ты?

Моллюск Кривозуб осторожно похлопал его щупальцем по плечу и весело пропищал:

— Послушай, приятель, там за дальним столиком всё это время скучает за коктейлем какая-то дама. Это случайно не она?

Осязаемая опасность

Виолломастолдон не знал, кто забросил его на эту далёкую планету и на чём он сюда прилетел, ибо капсула, в которой он приземлился, тут же растворилась в воздухе. Также он не знал и того, что творится вокруг и какая, собственно, среда его окружает, поскольку был лишён органов зрения. Наверное, у него было лишь одно достоинство — удивительный и безупречный орган осязания, позволявший ему, при соприкосновении с одушевлённым предметом, успешно маскироваться под этот самый предмет, какой бы формы и структуры он ни был. Иначе говоря, он обладал уникальной способностью к мимикрии, копируя не только внешний облик, но даже то, что находилось у предмета внутри — его молекулярную структуру, клетчатку, внутренние органы, если они были, и, наконец, сам мозг, если он тоже был.

Виолломастолдон выпустил длинный усик из своего бесформенного тела, нащупал какой-то предмет и трансформировался в плод ярко-оранжевого цвета за секунду до того, как его сорвал работник цитрусовой фермы. Несколько минут мужчина в ужасе пытался избавиться от присосавшегося к нему намертво спелого фрукта, однако так и не смог. После этого, отшвырнув в сторону корзину, куда собирал плоды цитрусовых, он метнулся в сторону офиса хозяина фермы.

Найдя последнего в кабинете за рабочим столом, он в панике продемонстрировал боссу на раскрытой ладони приросший к ней апельсин. В этот момент Виолломастолдон неожиданно обрёл способность к зрению и осознал, что он обычный работяга, вкалывающий на своего шефа вот уже третий сезон. Апельсин же бесследно пропал, как будто его и не было вовсе.

— Что-то не так? — сердито спросил хозяин фермы, однако, не повышая голос, поскольку был обескуражен непонятным выражением лица своего работника. — Лопес, что с тобой? Ты сам не свой.

Работник с удивлением осмотрел свои мозолистые руки, перевёл взгляд на босса и растерянно улыбнулся.

— Меня зовут Виолломастолдон, — заявил пришелец. — Я прибыл на вашу планету с целью захвата и абсолютного подчинения всех рас и видов живых существ, обитающих на ней. Вы можете мне не верить, но с этого момента жизнь на вашей планете серьёзно изменится. Всё станет по-другому. Поверьте мне, там, куда попадают мастолдоны, перемены происходят очень быстро.

— Дон Виолло, — подавив смешок, ответил хозяин фермы. — Я рад видеть вас на своей родной планете и готов предоставить вам один оплачиваемый выходной с тем условием, что завтра рано утром в пять часов вы встанете с кровати отдохнувшим, бодрым и готовым к работе. А пока забудьте про апельсины, идите и проспитесь.

Пришелец улыбнулся ещё шире и протянул руку боссу — за неимением щупальца, которое было бы, безусловно, намного более кстати в данном конкретном случае. Он настойчиво тянул её к телу хозяина фермы всё с той же дурацкой улыбкой, и, к своему несчастью, тот расценил этот жест отнюдь не как угрозу. Он нехотя приподнялся, протянув ему руку в ответ, и пришелец не замедлил вцепиться в его пятерню.

— Я рад, что ты меня… — начал было босс, как вдруг осёкся, и лицо его исказила странная гримаса то ли боли, то ли болезненного удовольствия.

Он тихо простонал и плюхнулся обратно в кресло.

Лопес исчез подобно тому апельсину, который он принёс, и в кабинете остался лишь один босс.

Дон Виолло (а ему хотелось сейчас именовать себя именно так), сидел неподвижно ещё несколько часов, пока за окном совсем не стемнело. В его голове творилось непонятное, мысли были рассеянны и напоминали сумасшедший