Я опять швырнул камешек в чёрное отверстие.

Другой способ – прорыв. Именно теперь, пока большая часть монахов занята спасательными работами. Есть шанс проникнуть в долину. Только выбраться – уж точно нереально…

Силовой вариант с единственным бластером – занятие для суперменов. Или для недоумков. К первым мы не относимся. Надеюсь, и ко вторым тоже…

Что ещё?

Самое простое.

Честно рассказать всё местному руководству.

Вдруг поверят и проникнутся сочувствием?

Храм – контора серьёзная. Их даже муадиб не трогает.

А если судить по Фэй-Туну – в общем, они нормальные. То есть, конечно, с прибабахом, но этим нас не удивишь. Мы и сами – ого-го…

С другой стороны – если не проникнутся?

Я поёжился.

Кэй-Ми рассказывала, заключенные никогда не бегут из местных тюрем. Потому как бежать особо некуда…

Чёрт.

С покаянием лучше не спешить… А хуже всего – судьба остальных тоже зависит от нашего выбора. Верю, они – живы!

Что делать-то?

Я выбрал камень покрупнее и в сердцах метнул его в сторону шахты.

Сейчас он ударится о дно.

«Если б были часы – можно замерить глубину», – подумал я автоматически. Оцепенел, вслушиваясь. И тряхнул головой.

Что за?..

Удара не было.

Я взял увесистый кусок гранита. Подошёл к самой дыре и уронил его вниз.

Упираясь в край шахты, я следил за камнем.

Он падал, как обычно.

Вот превратился в крохотную точку, уже исчез в сумраке…

Даже если шахта глубже километра – через считаные секунды должен долететь звук.

Я отчётливо представляю, как кусок гранита бьётся о дно, раскалываясь на куски, как десятки мелких камешков брызгами разлетаются в стороны…

Но проходит время. Десять, двадцать секунд…

Из шахты – ни единого звука.

Так не бывает!

Я отступаю. Лихорадочно осматриваюсь. Опять хватаю камень…

Нет, этот слишком мелкий!

Окидываю взглядом узкую долину. Она почти погрузилась во тьму. Но сквозь ночные «очки» всё хорошо видно. Благоговейно застывшая фигура юного хахира. Вытянувшееся от изумления лицо Капустина. В его голосе искреннее сочувствие:

– Лёха, ты спятил?

Я делаю шаг. Слегка отстраняю Диму. И с трудом поднимаю тяжелый обломок породы.

Ага, этот – то, что нужно!

Я подтаскиваю камень к шахте. Капустин открывает рот. Но я не даю ему озвучить новую умную мысль:

– Иди сюда!

Он хмурится. И приближается на полшага. Вероятно, опасается, что вслед за камнем наступит его очередь.

– Теперь слушай!

Я роняю обломок в дыру.

Тянутся вязкие секунды… Диме это быстро надоедает. Он недовольно шмыгает носом.

А я жду. На всякий случай выдерживаю целую минуту. Лишь тогда уточняю:

– Что ты слышал?

– Ничего!

– Ничего, – повторяю я, опускаясь на гладкий выступ. Утираю пот со лба. Я весь взмок, будто полтонны камней перекидал в эту чёртову шахту. – Ничего…

– И что это доказывает? – морщится Дима.

– Ни хрена не доказывает, – киваю с усмешкой.

– Правильно! На дне может быть метровый слой мха. Или ещё какой-нибудь дряни! Для камня – это мягко. А человеку – хватит, чтоб сломать шею!

Я устало закрываю глаза.

Он верно мыслит. Логично рассуждает.

Только…

Буря нас пощадила. «Скорпионы» не сожрали…

Оборачиваюсь к Фэй-Туну:

– Как только стемнеет – иди к роще у Гробницы. Мы тебя найдём!

Медленно поднимаюсь. И так же неторопливо делаю шаг к чёрному отверстию.

Капустин хватает меня за рукав:

– Ты сдурел!

– Ага. Дуракам везёт.

Глупо верить в удачу. Но иногда это всё, что у нас есть.

Пара секунд на краю.

Дима что-то растерянно бормочет. Но я уже не слушаю. Капельки пота щекотно сползают за воротник…

Я смогу!

В сущности, ничего сложного.

И зря барабаном бухает в груди сердце…

Главное, не долбануться о те острые выступы.

Мелкие камешки срываются у меня из-под ног и летят в дыру. Я провожаю их взглядом. А потом делаю единственный шаг.

Вопль Димы…

Свист ветра в ушах…

Ещё чей-то приглушённый крик.

Блин, да ведь это я!

«Заткнись, а то Фэй-Туна разочаруешь. И вообще, если пользовался лингером, – в принципе ничего нового…»

Мысли проносятся даже быстрее, чем стенки шахты в метре от моего лица…

Сколько я уже падаю?

Кажется, что бесконечность, а наверняка – около пяти секунд. Бог знает, какое здесь ускорение свободного падения. Но скорость не может всё время расти, воздух её гасит… На земле падающее тело развивает не более сорока метров в секунду… Или восьмидесяти?

Чёрт, не помню. Мысли путаются…

Зато я хорошо лечу. Ровно.

«Молодец, Лёха. Ни разу ещё не кувыркнулся. И точно по центру шахты… Вот что значит, спокойствие и хладнокровный расчёт…»

Мать вашу! Да сколько ж я ещё буду падать!

И почему так темно стало? Даже через очки мало что разглядишь…

Отчаянно запрокидываю голову. Далеко я от верха?

Ни хрена не видать!

Сплошная чернота!

Ой, не надо бы дёргаться…

Кувырок. Ещё кувырок… Чуть не приложило об стенку!

Что такое?

Неяркий свет идёт откуда-то снизу.

Я изворачиваюсь и обнаруживаю у себя под ногами – где-то на самом дне шахты? – круглое отверстие.

Это глюки?

Я всматриваюсь, моргаю…

Отверстие приближается.

Через него глядит на меня кусок вечернего неба.

Вот хрень!!!

Я что, падаю вверх?!

В памяти встаёт буря и взлетающие к тучам каменные глыбы…

Но сейчас-то всё спокойно!

Прозрачно-ясное небо – там, под ногами…

Куда меня несёт?!

С этой мыслью я и вылетаю наружу – вверх тормашками, нелепо кувыркаясь, как захваченная ураганом соринка.