Созерцание же подразумевало одно довольно удобное, особенно в его ситуации, качество – не судить. От стороннего наблюдателя не требуется никаких действий, никаких бунтов. Достаточно будет как бывшему журналисту и «настоящему интеллигенту» исполнить свой долг – написать книгу, отражающую время, в котором он живёт, с помощью народного юмора. И никогда больше не услышит он фразы, подобной той, брошенной Корой в сердцах и не дававшей ему покоя: «Хомячкам бунтовать не велено!» Философы-созерцатели не бунтуют – они осмысливают происходящее и иногда высказываются по тому или иному поводу: «…русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует».

В качестве одной из глав для книги он наметил трактат «О двух „П“ народного духа» – Патрицианстве и Перистальтике, в контексте распила бабла – народного добра. Какие там будут пассажи – Вольтер бы позавидовал (если бы, конечно, знал, что есть «распил народного бабла-добра»)! Но современники-то знали! Просто за них нужно было сформулировать. А то зациклились на «как всегда не имеющих аналогов», «гламурном стоянии раком» и обещании «отрезать так, чтоб не выросло». Его-то формулировочки посильнее будут! – размышлял он, сидя на диване.

Эх, Россия! – то в лице Федора Михайловича морочит голову человечеству идеей «всемирной отзывчивости», то преподносит уникальные образцы массовых убийств, а полёты в космос вполне сочетает с полудиким существованием большинства населения. Однако это не должно обескураживать, поскольку Россия – не страна, а фантасмагория, причём опасная, стремящаяся навязать себя миру. Да, собственно, и русские-то – это не нация в нормальном понимании. Они не могут жить и работать без утопических бредней мирового замаха и кнута. Им как воздух нужна гордость за великое государство и мессианская кичливость, вкупе с гнездящимся в душах подлым страхом перед начальством любого уровня.

И Лёшка наслаждался – обличая, демонстрируя несостоятельность, доходя по сути до плевков в лицо тем, кто хоть как-то находился при власти.

Пока, правда, проделывал он всё это только в собственной голове, но за перо собирался взяться вот-вот, уверенный в том, что его яростная публицистичность будет востребована.

И тут же, совершенно непрошенно, лицо Коры с надломленной бровью.

– Сам сначала поднимись, а то ведь на четвереньках обличать очень неудобно…

– Я и поднимаюсь, обличая…

Да, ущемлённое сознание порой проделывает фокусы и доставляет страдания похуже прищемлённых гениталий.

Эти заочные дискуссии были самыми нелицеприятными – могла бы и воздержаться от комментариев. Ну почему всё обязательно нужно мерить своим максимализмом? Своей личной жизнью?

– А чем ещё мерить? Ну ладно, ты ненавидеть не умеешь. А верх и низ различаешь? С вестибулярным аппаратом всё в порядке?

В общем, в данный момент она только мешала достижению гармонии.

– Гармонии?! – хохотала она из своего далека. – В твоём мире мёртвых?! Пытающихся подчинить себе всё живое.

* * *

Уже тогда она обвиняла его в «неполном несоответствии» миру живых.

Кора утверждала, что академик Павлов уже давно высказал свой печальный взгляд на русского человека. Типа, русский человек имеет такую слабую мозговую систему, что он не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действительностью, а со словами.

…В любом случае всё пока ограничивалось только пустыми мечтаниями – на то, чтобы всерьёз засесть за работу такого рода, ему не хватало ни душевных сил, ни времени, ни стимула. Так, самому себе сказки рассказывал, чтобы «не было мучительно больно…»

К тому же Лёшка постоянно ощущал, как в груди его спотыкалось сердце. Он ненавидел эту жалкую, ущербную мышцу, которая тыкалась ему в рёбра, как недобитая собака. И мешала жить.

* * *

Но в результате как-то жил – в полумечтах, полуработе, полусемье. Полужизнью, короче.

* * *

Ужас заключался именно в невозмутимой обыденности происходящего. В душе были ветхость и тлен – казалось, она вся состоит из праха. Но зато не было и лишних треволнений. И неизвестно, сколько бы ещё он в таком состоянии прожил.

Но не в этой стране, конечно. И зря иностранцы считают, что страна эта непредсказуема. Очень даже предсказуема – «либо запой, либо антибиотики», либо икона, либо чёрный квадрат. И никакой враг нам не страшен, «ибо на любую его хитрость мы ТАКУЮ глупость придумаем…»

23 октября, включив, как всегда вечером, телевизор, чтобы прослушать последние новости перед сном, Лёша, как и многие другие, не поверил своим глазам и ушам – захват заложников в Театральном центре на Дубровке в самый разгар спектакля, мюзикла «Норд-Ост». Отрядом чеченских боевиков-смертников, обвязанных взрывчаткой и начинивших ею всё здание, грозящих взорвать всё к чёртовой матери при малейшем неповиновении. А там больше восьмиста человек, и чуть ли не половина из них – дети. Первая мысль, что Тима был на Дубровке всего несколько дней назад, они ходили почти всем классом. Он был в восторге и дня два пересказывал спектакль всем желающим. Всего несколько дней назад. И билеты с таким же успехом могли быть куплены, например, на сегодня. Ужас охватывал постепенно, разрастаясь в животе, как атомный гриб.

Лёшка припал к телеящику.

23 ОКТЯБРЯ

21.15. В здание Театрального центра на Дубровке, на улице Мельникова (бывший Дворец культуры Государственного подшипникового завода), врываются вооружённые люди в камуфляже. В это время в ДК идёт мюзикл «Норд-Ост», в зале находятся более восьмиста человек.

Террористы объявляют всех людей заложниками и начинают минировать здание. В первые минуты части актёров и служащим театрального центра удалось бежать из здания через окна и запасные выходы.

22.00. Становится известно, что здание театра захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым. По словам очевидцев, террористов тридцать – сорок человек, среди них есть женщины, все они обвешаны взрывчаткой. По первым сообщениям, они требуют прекращения войны в Чечне. К зданию ДК продолжают прибывать подразделения спецназа ФСБ, МВД и внутренние войска.

24 ОКТЯБРЯ

00.15. Первая попытка установить контакт с террористами. В здание центра проходит депутат Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов.

02.20. Террористы без каких-либо условий отпускают семнадцать человек.

03.00–9.00. Спецслужбы безуспешно пытаются установить связь с боевиками. К этому времени сотрудникам ФСБ известно, что захват заложников планировался по заданию Аслана Масхадова и международных террористических организаций.

9.30. К зданию ДК приезжают иностранные дипломаты. Известно, что среди заложников около шестидесяти – семидесяти граждан зарубежных государств. Переговоры с террористами срываются.