Русак испуганно подпрыгнул, но спокойствие наёмника, более того, его дружеская улыбка немного успокоили слугу. Ларг же вовсе не проявил эмоций, он даже головы не поднял, словно всё происходящее не касалось его. А может, так оно и было.

– Садись, – предложил Марк неожиданно возникшему человеку.

Тот усмехнулся и опустился на предложенное место.

– Не забыл старого товарища? А я думал, не узнаешь.

– Ты же знаешь, твой морок на меня всегда действовал плохо. Я всегда видел тебя или чувствовал.

– И в шатре заметил?

В ответ Марк только широко ухмыльнулся.

Русак следил за ним с жадным любопытством. Никогда прежде хмурый и замкнутый наёмник не раскрывался так, как сейчас. Он вдруг сбросил, как защитную кольчугу, настороженность и подозрительность и теперь радовался, как беззаботный мальчишка. Даже в глазах появились радостные искры. «Встретил старого друга? Такого же наёмника, как и он? Неужели такое бывает?» – терялся в мыслях слуга.

И тем больший интерес вызвал у Русака неожиданный гость. О таких говорят, что они поперёк себя шире. Коротко подстриженные волосы с чуть заметной сединой. Видать, всем наёмникам рано серебро на голову сыплют. Гость сидел, чуть сгорбившись, крепкие руки с могучими мышцами спокойно лежали на коленях. Русак представил, как тот с лёгкостью может поднять огромный валун, и поёжился. С таким лучше не ссориться – разорвёт голыми руками и не поморщится. Вот уж кого боги силушкой не обделили.

Пляшущие языки костра придавали грубым чертам лица гостя отпечаток некоторой незаконченности. Казались, неумелый мастер бросил быстро надоевшую работу и позабыл о ней.

Между тем старые знакомые уже что-то оживленно обсуждали, и Русак спохватился. Он же совершенно не слушал их и пропустил много интересного.

– ...всегда был силён в наведении морока, – говорил Марк. – Я когда попытался догнать караван, понял, что кто-то прикрывает его. Вот сразу и вспомнил о тебе. Заморочил нам головы, едва не сбил с толку.

– А что? – усмехнулся гость. – В дороге такой морок просто незаменим. На наёмных убийц и разбойников действует безотказно. Знаешь какую цену за меня отвалил нынешний хозяин? Можно целых девять деревень купить вместе с людьми и их скарбом, и ещё на добрый корабль останется. Помнишь, после последнего испытания меня купил царь Морании? Так вот, после его смерти старший сын обнаружил, что казна пуста и продал меня караванщику. Вот теперь я здесь.

– Ты допустил смерть хозяина? – как-то странно спросил Марк.

– Я охранял не его. Моей хозяйкой была младшая дочь, царевна Василика. Совсем ребенок, но отец обожал её, всё боялся, что кто-то посмеет злоумышлять на девочку.

– Значит, новый царь, её брат, решил, что твоя продажа будет выгоднее?

– Да. – Он вздохнул. – Я привязался к ней. И теперь, боюсь, никто не сможет защитить царевну. Уж ты поверь мне, в том змеином гнезде никто не встанет на её защиту... Ну да ладно. Теперь у меня другой хозяин. А вот как ты здесь оказался? Мне показалось, или у тебя за спиной необычная тень?

Марк глянул на свою тень и едва заметно поёжился. Там извивалась и корчилась, как от боли, чёрная мгла. Стелилась по земле, припадала к ногам наёмника тень проклятого.

– Я всегда знал, что ты кончишь именно так, с тенью за спиной, – сказал гость и зябко повёл плечами, как от холодного ветра.

– Почему же?

Гость хохотнул, показав в улыбке острые, как у хищника, зубы.

– Помнишь последнее испытание? Твоя жизнь едва не окончилась ещё тогда. – Дождавшись кивка, он продолжал: – Ты поступил странно. Странно для наёмника. Уже тогда я понял, что рано или поздно, но сорвёшься. Не забыл, что ты сделал?

– Помню, – медленно ответил Марк. – Помню, Ларс.

Впервые он назвал ночного гостя по имени, и Русак затаил дыхание, жадно прислушиваясь к разговору. А Марк, казалось, ничего не видел вокруг. Взгляд его был пуст, он смотрел в прошлое.

– Ну да ладно! – Марк встрепенулся, отгоняя воспоминания. – Я всё равно получил руны наёмника.

– Эт верно. Хотя и был на волосок от когтей роктов.

Русак чуть не трясся от жадного любопытства: «Что же такое произошло тогда? Как проходят последнее испытание наёмники?»

Ларс вздохнул и поднялся.

– Пойду. Рад был повидаться, Марк. Может, когда и свидимся.

И исчез в ночи.

Русак покосился на своего хозяина и подумал: «Непременно когда-нибудь расспрошу его, всё узнаю. Непременно».

...Одинокая повозка подпрыгивала на ухабах, скрипела всеми четырьмя колёсами и грозилась вот-вот развалиться. Чахлый, исхудавший конь неторопливо тащил её, вскидывал голову и всхрапывал, когда бич хлестал его по худым бокам. А тот хлестал часто. Возница явно нервничал, торопил конягу и цедил ругательства сквозь зубы. Он часто оглядывал испуганными глазами пустошь, словно отовсюду ждал беды, косился на двоих спутников, едущих в повозке, и снова нахлёстывал бедную животину.

Марк поглядывал на молчаливого попутчика Ларса, его бледная, покрытая испариной физиономия лучше любых слов говорила, что тот крайне испуган. Решалась судьба всех, кто участвовал в последнем испытании. Они, посвященные, направлялись к назначенным хозяевам.

Марк приложил ладонь ко лбу, заслоняясь от солнца, и посмотрел вверх. Высоко в синеве неба едва заметной точкой парила птица. Она неотступно следовала за повозкой. Казалось, что она наблюдает за ними.

Возница же был рабом в школе наёмников, но ему повезло: по обычаю, такому же старинному, как и договор основателей школы наёмников и школы пауков, раб, везущий посвященных, становился свободным.

Узкая пыльная колея, по которой они ехали, извилисто приближалась к тракту, истоптанному ногами и копытами, изъезженному телегами и каретами. Оживленный тракт тянулся серой лентой до самого портового города. Марк вытер пот со лба и посмотрел вдаль, туда, где земля сходилась с небом, взволнованное воображение рисовало на горизонте белокаменные стены города...

Близился вечер, раскалённый шар солнца наполовину скрылся за горизонтом и окрашивал верхушки деревьев багряными красками. Дорога пересекала узкую речушку, через которую был переброшен мосток. На берегу с обеих сторон разрослись ивы, опуская ветви к самой воде.

Оставался день пути.

За ручьём к обочине дороги, словно бездомный пёс, жалась старая изба, обнесённая развалившимся забором. Кое-где остались врытые в землю брёвна, на одном висела створка ворот, покосившаяся, жалкая.

– А вот и место для ночлега! – обрадовано воскликнул Русак. – Если здесь не остановимся, я упаду замертво.

Ларг поднял голову, оглядел придирчивым взглядом покинутое жилище и снова безмятежно уснул.

– Когда-то здесь был постоялый двор. – Русак указал на сухой веник и засохший круглый пряник – символы того, что здесь можно найти кров и еду. – Наверное, разорился хозяин на пустынной дороге.