— Дед!

— Что «дед»?

В тот момент я, наверное, впервые осознала, что передо мной уставший и морально, и физически глубоко пожилой человек. Вымотали его женщины — все четверо: жена, дочь, обе внучки. Ему бы покой, а не младенца орущего вешать на шею.

Но я же и своего хотела повесить! Так в чём разница?

— Я возьму его, — начала я горячечно. — Честно говорю, что справлюсь. Ребёнок не будет тебе досаждать. Николь собирается платить за содержание. Мы снимем квартиру.

— Дурища. Не об этом я, — перебил меня дед. — Платить она будет! Смотри-ка, какая щедрая! Справимся как-нибудь и без её платежей. А колледж? А твоё будущее? Твоё, Эмма — ничьё больше! О своём она, как я понял, озаботилась, а твоя жизнь побоку. Думай головой, девочка. Идёшь на поводу.

— Ну не может она его взять, дед! У неё контракт!

— И ты о контрактах думала, когда рожать собралась?

— Зачем ты так? Больно же.

— Правильно больно. А будет ещё больнее. Когда её контракты закончатся, ты останешься с носом. Без образования, без карьеры и без пацанёнка. Помяни моё слово.

Я заплакала. И вовсе не потому, что поверила деду. Всё же мне казалось, я неплохо знала сестру, и настолько жестокой она быть не смогла бы. Жизнь показала, насколько сильно я тогда ошибалась, но в тот момент у меня перед глазами стояли крохотные ручки, беспорядочно молотящие по одеялу, сморщенный носик с нависшим над ним безбровым лобиком, ровные, ещё не завёрнутые ушки-тряпочки, ротик, то и дело открывающийся, как клювик у птенчика. Если Николь может отдать малыша сейчас, то вряд ли придёт за ним в будущем.

Официальным опекуном Лекса я стала через хитро вылепленные юридические акты. Адвокаты Николь постарались. Квартиру я не сняла, жила так же с дедом в своей комнате. Деньги Николь тратились по минимуму, в основном на няню — остальное клалось в банк на депозит.

Сеймур запретил мне переводиться на заочный, и я познала всю прелесть жизни молодой матери-одиночки — с вечным недосыпом, едой на бегу, одной и той же резинкой в волосах. Только я была не совсем одиночка, и все эти мелочи казались сущей ерундой по сравнению со счастьем, распиравшем меня. Спать, правда, хотелось страшно. Я литрами глушила энергетики, благо, грудное вскармливание Лексу не требовалось, но я многое бы отдала, чтобы было наоборот.

Говорят же о фантомных болях при ампутации конечности? Я испытывала тоже самое, хотя не я рожала этого ребёнка. Но у меня всякий раз набухала грудь, когда, лёжа в моих руках, Лекс энергично сосал бутылочку. Я просыпалась, стоило ему заворочаться в своей кроватке. Волосы вставали дыбом на руках, когда он начинал плакать без повода.

А это послеродовая депрессия. Боже мой, я испытала её в полной мере. Гуляла по улице, мёртвой хваткой вцепившись в коляску, потому что боялась, что кто-нибудь подбежит и вырвет её из рук. Боясь за свою психику, я искала информацию на женских форумах и, узнав, что в подобных страхах вовсе не одинока, в очередной раз убеждалась в правильности своего решения. У меня получалось стать хорошей матерью, и я по праву этим гордилась.

Фло сдержала обещание, данное как-то Сеймуру, и едва выдавалась свободная минутка, приезжала к нам помочь с Лексом. Она так же имела собственное мнение относительно поступка Николь, не вполне лестное, но зато была твёрдо убеждена, что моё решение забрать малыша было правильным.

Сестра не объявлялась.

Её сериал вышел и стал событием на телевидении. Я даже посмотрела пару серий, ставя на паузу в тех сценах, где у Николь был крупный план. Мне хотелось разглядеть то неуловимое, что обязательно должно было изменить её внешность: мягкость в голосе, теплоту во взгляде, размеренность в жестах. Ведь так происходит с каждой женщиной после родов — я читала. Но экран показывал совершенно другое. Буря эмоций, резкость, нетерпимость — Николь не играла, а изображала себя в старшей школе. Вот такой я её помнила. Именно такой, а не сидящей в облаке прозрачной органзы у бассейна.

Сериал продлили ещё на два сезона, но в середине второго его рейтинг начал падать, и шоу быстро свернули. Фло сказала, что это из-за отсутствия химии между персонажами. Если в первом сезоне главной фишкой был хороший сценарий, то следующий, построенный на личных отношениях героев, ему явно проигрывал. Не помогли даже фотографии в жёлтой прессе, где Николь уж очень картинно целуется с парнем, играющим её возлюбленного. С закрытием сериала сестра как-то быстро исчезла с радаров таблоидов, чтобы вновь появиться на них спустя полгода в обрамлении чёрной траурной рамки.

Soundtrack Skyfall by Adele

Ноябрь четырнадцатого. Лексу два года и три месяца.

К тому моменту я с успехом оканчиваю колледж и поступаю в Университет штата, став одним из обладателей губернаторского граната на обучение. Чего мне это стоило, знает, пожалуй, только Фло и совсем немного Сеймур, потому что при нём я никогда не жалуюсь.

Фло остаётся единственной, кто видит всю картину моей жизни, и меня это совершенно устраивает. Во-первых, я берегу деда, а во-вторых — отчаянно боюсь со своим страхом. Мне кажется, что сил я явно не рассчитала. Постоянная гонка между вниманием к ребёнку, учёбой, заботой о доме и иногда всё-таки работой. Грант грантом, но в двадцать один клянчить деньги у деда на свои нужды не позволяет совесть. Хватает того, что мы с Лексом и так были на полном обеспечении Сеймура. Чтобы помочь деду, я занимаюсь фрилансом, по ночам составляя отчётность для небольших фирм и консультируя по налогам на бухгалтерских форумах.

И всё же к середине первого семестра я начинаю понимать, что не справляюсь, и задумываюсь о переводе на заочный факультет. Всё усложняется тем, что в таком случае меня лишат гранта, а значит, продолжать учёбу придётся за свой счёт. В деньги Николь залезать отчаянно не хочется, но, похоже, другого выхода нет. Сеймур к тому моменту начинает подумывать о том, чтобы отойти от дел в «Зелёном камне», отдав его в руки наёмного управляющего. История в браузере на нашем общем компьютере отображает риэлтерские сайты с предложением загородных домов, но спросить деда напрямую я не решаюсь. А он не заговаривает.

С сентября няня начала водить Лекса в ясли. Сначала на час, потом подольше. В саду Лексу нравится, он растёт активным мальчиком и, слава богу, болеет не часто. Так, сопли иногда. Которые вылечивались старым ирландским способом — молоком с капелькой двенадцатилетнего виски. Так дед лечил в детстве и меня.

При всей занятости на работе Сеймур проводит с правнуком времени больше, чем я. Никогда я не слышала от него упрёка — может, потому, что не пытаюсь отлынивать от своих обязанностей и твёрдо держусь намеченной цели — стать для Лекса хорошей матерью. Лучшей, чем Николь, которая, к слову, после рождения так никогда его больше и не видела.

Возможно, это требовалось оговорить заранее, но я считаю правильным, чтобы сестра знала, как растёт её сын, и поначалу забрасываю Николь фотографиями Лекса. Она редко когда на них реагирует чем-то большим, чем простым смайликом, и вскоре мой энтузиазм сходит на нет.