умеет производить впечатление, только мне уже не интересно. Он лезет с поцелуями, ждет благодарности. Дежурно подставляю щеку. Создаю видимость мира. Ради сына.

Спать с мужем не могу от слова совсем. Он мил, нежен, из кожи вон лезет, чтобы получить доступ к моему телу. Терпеливо ждет, когда я оттаю. А меня его старания не впечатляют. Не хочу.

У мужа грандиозные планы на это лето — ремонт, поездка в отпуск всей семьей куда-нибудь. Мать поддакивает, одобряет — рада, что сын одумался, в семью вернулся. Мне же ничего этого не нужно. Я ищу варианты снять квартиру. Здесь будущего нет, а мишурой прикрываться больше не могу. Скоро у сына каникулы, и к тому времени я обещаю себе решить вопрос с жильем и статусом.

Глава 31. Наташа

С работы пришел муженек. Трезвый. И настроение хорошее, напевает что-то себе под нос. И снова не собирается никуда, не торопится из дому. Телефон его не трезвонит, сообщениями не пиликает. Странно, что муж не бежит к друзьям. Как же они без него столько времени? А бабы? Они тоже останутся без его внимания? Не напоит их Пашенька, не накормит, не приголубит. Даже жалко их стало.

Я только-только ужин начала готовить. Не бросишь готовку, чтобы избавить себя от созерцания довольного жизнью супруга.

Он зашел на кухню, носом повел.

— Мм, вкусно пахнет! Что готовишь? — не дождавшись ответа, подошел близко-близко ко мне, встал за спиной. — Привет, жена, — мурлыкнул в шею. — Скучала?

Не поворачиваясь, отвечаю ровным голосом:

— Честно? Нет.

Не обманываю ни себя, ни мужа. Даже не дергаюсь. Только плечом повела, отталкивая от себя рядом стоящее тело. В груди ничего не екает, не колышется. Приятный аромат мужниной туалетной воды, смешанный с мужским запахом, раньше сводил меня с ума, заводил с полоборота, поднимал волну желания в низу живота. Сейчас только в носу свербит.

Павел не отстраняется. Я чувствую, как он дышит мне в волосы, мой запах в себя жадно вбирает.

— Да ладно? — усмехается тихо возле уха. Привык, что я всегда болезненно реагировала на его выходки и теперь ждет очередных нотаций? Увы, нравоучений больше не будет. В сердце лед.

Уворачиваюсь от его горячего дыхания возле шеи под предлогом найти макароны в шкафу. Он тянется за мной, помогает. Такой же ласковый и внимательный, как раньше, когда у нас все было хорошо.

— Ты чего? — разворачиваюсь и спрашиваю, глядя снизу вверх в угольные, когда-то любимые глаза.

— Соскучился.

— Ну не ври, а? — кривлю презрительно лицо. — Любовница, что ли, от ворот поворот показала или печень зашкалила? Или с потенцией проблемы, не удовлетворяешь? — киваю головой на причинное место. — А-а, деньги кончились дружков поить?

— Колючая…

— А ты ждешь благодарности за трезвость и присутствие? Может, в пояс еще поклониться? С бубном сплясать?

Он по-доброму усмехается моим словам, тянется к губам, обнимает за талию. Намеренно отклоняюсь, еще и руки с зажатой пачкой макарон вперед выставляю, упираюсь в его грудь, ограничивая доступ к телу. Паша видит мое сопротивление. Начинает ластиться, наклоняется, трется носом о мои щеки, нос:

— Я… больше не хочу… тебя расстраивать. Все, набегался, накуролесил, прости.

Не верю ни единому слову. И реагировать не хочу. Самой надоело то любовь выпрашивать, то скандалить.

— Не надо, Паш. Хватит!

В последнее слово вкладываю весь смысл наших отношений.

Не слышит.

Еще сильнее сжимает талию, теснее жмется, припирая меня к стене, между делом нащупывая ручку у плиты и выключая комфорку, потому что за едой следить некому.

— Зай, я мать в гости отправлю с ночевкой, Дениса к твоей. Сегодня вся ночь наша будет. И следующая, и все остальные. Хочу тебя, только тебя…

Пылкий, страстный, голодный.

Не мой.

Паша намного сильнее меня. Мои попытки отстраниться, увернуться, что слону дробина. И вот он уже целует мое лицо, губы. Руки с талии спускаются ниже, задирают подол платья, скользят вверх, к трусикам. Я сжимаю ноги, ограничивая доступ… А тем временем наглый язык врывается в мой рот, заставляет разжать стиснутые зубы…

Я дергаюсь, чувствуя рвотный позыв, каким-то чудом вырываюсь из тисков мужа и склоняюсь к раковине, кашляя от спазмов в горле и поднимающегося вверх содержимого желудка.

— Ты чего? — слышу рядом обеспокоенный голос мужа. Он сочувствующе поглаживает мне спину, пока я стою, согнувшись над мойкой, другой рукой волосы придерживает.

— Не видишь, что ли, — аллергическая реакция на тебя, — проговариваю между глотками холодной воды из ладошки. — Кроме рвотных позывов ничего больше не вызываешь.

Рука на спине замирает, исчезает. Муж несколько секунд ничего не говорит.

— Ну… ты это… смотри. Может, надо чего? Таблетку или врача? — в голосе сочувствие. Мне плевать.

Умываюсь и поднимаю голову на мужа:

— Просто уйди. Дай мне ужин спокойно приготовить.

Он молча сверлит меня черным взглядом, ищет в моих хоть каплю былых чувств и не найдя уходит из кухни, а я свободно вздыхаю. Муж разговаривает о чем-то с матерью, с сыном. Слышу звук включаемого ноутбука, радуюсь, что приучила себя выходить каждый раз с сайта, а новый пароль моей странички никто не знает.

Продолжаю готовить ужин. Снова отмечаю, что меня не трясет, не колотит и настроение ровное. Радуюсь мысленно, что наконец-то я избавилась от больной зависимости к мужу, но вдруг переживаю, что Иван будет меня ждать на ночной разговор, а я вряд ли смогу с ним пообщаться, если муж останется дома. Ночная смена у него только через два дня. Если только вызова не будет…

* * *

А после ужина свекровь ушла из дома, забрав с собой Дениску. Все-таки Павел договорился с ними, отправил с ночевкой к родственникам.

Мы остались одни, и мне это совсем не нравится. Зато Паша в приподнятом настроении помогает прибрать и помыть посуду, между делом то приобнимет, то пошутит. В глазах искры и желание…

Я не понимаю, как он может быть таким двуличным. Как в порядке вещей гулял направо и