Собирая детали портрета агрессивной и опасной личности Кондро, полицейские продолжали выявлять инте­ресные подробности его общения с Карой. На допросе Йоланда рассказала, что несколько недель назад они с Ка­рой прогуляли школу, чтобы Джо Кондро отвез их в заброшенный дом в окрестностях, где было огромное количе­ство кошек и котят. Кара хотела забрать одного котенка, чтобы подарить матери на день рождения. Тогда он велел девочкам отойти подальше от школы, чтобы посадить их в машину незаметно от учителей. Похоже, так же было и с Карой в день ее исчезновения. На вопрос, бывала ли она в машине с Кондро до этого, Йоланда ответила, что он вывозил ее, Кару и свою дочь Кортни в поход на речку Тутл. Было холодно, и на следующий день они вернулись.

Когда полицейским в конечном итоге удалось поговорить с Кортни в здании суда, она сказала, что ее отец бы­вал «типа груб» с ней и иногда бил ее за пререкания. А пару недель назад он дал пощечину ее сестре Эприл. До его переезда в их дом она его практически не знала, поэтому называла «Джо», а не «папа». Кортни сказала, что под­слушала телефонный разговор Кондро с матерью Кары. Когда та сказала, что заявит на него в полицию, Джозеф от­ветил: «Последний раз я видел ее, когда она забралась ко мне в машину, а я велел ей убираться вон».

Пегги Дилц все же пришлось поговорить с полицейскими в участке. И она призналась, что Кондро попросил у нее разрешения попользоваться лопатами, которые хранились в гараже. Полицейские осмотрели гараж, и оказа­лось, что двух лопат действительно не хватает.

Расследование этого дела показательно, в частности, тем, что любые подозрения полиции или отдельных граждан ничего не значат в отсутствие веских доказательств. Читателям и посетителям моих лекций часто кажет­ся, что раскрыть преступления, о которых я рассказываю, было не так уж и трудно. И в некотором смысле они пра­вы. Далеко не в каждом случае требуется сложное психологическое портретирование и криминологический анализ. И уж точно не каждое преступление может служить материалом для детективного романа.

Тем не менее иногда мы с Марком экспериментируем: с самого начала сообщаем аудитории, кто оказался убийцей, а потом рассказываем о ходе расследования. И у людей создается впечатление, что дело было доста­точно простым, чтобы вызвать какие-либо сложности в его расследовании. А потом мы рассказываем об этом же деле другой аудитории, но говорим о преступнике лишь как о неком неустановленном лице. В этом случае у людей почти никогда не получается вычислить даже тип личности совершившего преступления, даже когда мы очерчива­ем им круг подозреваемых.

Именно так было с установлением личности Уэйна Б. Уильямса - главного подозреваемого по делу об убий­ствах детей в Атланте. Задним числом может показаться, что он был самым очевидным кандидатом на арест, но тогда все выглядело совершенно иначе.

В 1979-1981 годах правоохранительные органы как внутри страны, так и за ее пределами были серьезно обес­покоены убийствами детей в Атланте. Исчезли и были найдены мертвыми более двадцати афроамериканских де­тей и подростков в большинстве своем мужского пола. Полиция, СМИ и общественность были склонны считать, что убийства совершаются некой группировкой белых расистов вроде Ку-клукс-клана с целью запугивания прогрес­сивно мыслящих жителей этого южного города. Это было одной из причин, по которым нас привлекли к участию в расследовании: возможно, имело место нарушение федерального законодательства о гражданских правах. Кроме того, поскольку была пропажа детей, генеральный прокурор Гриффин Белл поручил ФБР установить, не похищены ли они. Похищение детей стало федеральным преступлением после печально известного случая с сыном знамени­того летчика Чарльза Линдберга в 1932 году, эти дела переходят в ведение ФБР спустя 24 часа после их открытия. Как и все особо важные дела, убийства в Атланте получили в Бюро свое кодовое наименование -ATKID.

Однако приехав в Атланту и проанализировав ситуацию, мы с Роем Хэйзелвудом довольно быстро убедились в двух вещах. Во-первых, эти убийства не были похожи на расистские: они не несли никакой символической нагруз­ки, ими явно не хотели припугнуть или устрашить, в них отсутствовали характерные признаки подобных преступле­ний, и, кроме того, никто не брал на себя ответственность за них. Плюс к этому, побывав на местах похищений и обнаружения тел жертв, мы поняли, что любой белый человек, появившийся в этих негритянских районах, был бы тут же замечен: жизнь в этих местах не затихает ни на минуту. Похититель юных жертв подобного внимания к себе не привлекал. Поэтому мы решили, что с большой долей вероятности убийцей является афроамериканец.

В информационной комнате, созданной полицией для расследования, мы изучили все материалы дела, вклю­чая показания свидетелей на местах обнаружения тел, фотографии трупов и протоколы судмедэкспертизы. Мы по­беседовали с родственниками погибших, чтобы понять, есть ли у них что-то общее с точки зрения викгимологии.

В большинстве своем жертвы обладали определенным жизненным опытом, полученным на улицах собственно­го района. В остальном же они были достаточно наивны, и потому увлечь их разного рода соблазнами было нетруд­но. Кроме того, в основном они жили достаточно бедно, и для того чтобы заманить их к себе в лапы, неизвестному было достаточно самых скромных приманок. Чтобы проверить это, переодетые полицейские (как чернокожие, так и белые) по нашему поручению предлагали уличным ребятишкам по пять долларов за выполнение какой-нибудь ра­боты. Это срабатывало почти в каждом случае, а попутно мы убедились в том, что белые мужчины в таких районах обращают на себя внимание.

В ходе расследования мы увидели, что две жертвы (обе девочки) не вписываются в общую картину ни по спо­собу похищения, ни по викгимологии. В случае серийных убийств следователю нужно быть очень внимательным, чтобы не увязывать между собой случаи, на самом деле не имеющие отношения друг к другу.

По нашему мнению, в ряде случаев отсутствовали убедительные доказательства их принадлежности к этой се­рии убийств. Некоторые могли быть делом рук подражателей, а другие - просто бытовыми убийствами детей. По статистике, таких в этом городе ежегодно случалось десять-двенадцать.

Мы приступили к созданию нашего психологического портрета. При том что подавляющее большинство извест­ных нам серийных убийц были белыми, мы знали также и то, что такого рода маньяки обычно выбирают жертв од­ной с ними расы. Поэтому мы были практически уверены, что имеем дело с чернокожим мужчиной. Серийные убий­цы женского пола большая редкость, а кроме того, мужчине было бы легче навязывать свою волю юным жертвам. Скорее всего, это был мужчина в возрасте 25-30 лет, которого сексуально привлекали мальчики. При этом отсут­ствие следов сексуального насилия говорило о том, что он ощущал дискомфорт или стыд в связи со своими гомо­сексуальными наклонностями. Поскольку преступления совершались в разное время суток, мы посчитали, что у него либо нет постоянной работы, либо убийца относится к категории самозанятых лиц. Мы полагали, что уровень интеллектуального развития этого человека выше среднего, но он не добился серьезных успехов. А с учетом того, что ему нужно было выглядеть перед своими жертвами авторитетно, мы решили, что мужчина боек на язык и, воз­можно, косит под сотрудника правоохранительных органов. А если так, то он должен разъезжать на большой ма­шине типа полицейской и, наверное, иметь собаку крупной породы.