Через два часа в наш отдел явится руководство, просят всех быть на месте. К нам ещё три отдела придут, надо стульев побольше притащить. Кого сегодня на работе нет? Василий где?

Позвоните срочно, пусть придёт в любом виде. Ах, да, я и забыл, он же на стенде сидит, я его просил там подежурить.

Спустя два часа в комнату набились сотрудники отделения судовых систем и их соседи, стали ждать начальство. И вот, наконец, в коридоре послышался топот, дверь распахнулась, и ввалилась группа солидных мужчин во главе с Генеральным.

Вид у них был весьма возбуждённый, пиджаки расстёгнуты, лысины блестели от пота, кто-то вытирался носовым платком. Видно, не просто давалось общение напрямую с трудовым коллективом.

– Сразу начну с главного, – громко объявил Генеральный. Он возглавил институт меньше года назад, ходили слухи, что он ни к какой науке отношения вообще не имеет.

Старого Генерального срочно отправили на пенсию, а этот откуда-то выскочил, как чёрт из табакерки. Никто его не представлял при назначении, даже его фамилию сотрудники узнали не сразу – оказалась «Стаднюк». Народ сразу же её переделал понятно во что, в рифму.

Вокруг него быстро сплотился тесный коллективчик приближённых начальников средней руки. Но ни зам по науке, ни начальники отделений – кандидаты и доктора наук – в этот кружок не вошли. Похоже, их судьба была решена.

– Буду краток. Так вот, – продолжал Генеральный, – решено акционировать наш институт. Работать будем по договорам, что заработаем, то и получим. Здание, видимо, придётся продать, есть покупатель. Акции будем распределять в коллективе пропорционально вкладу каждого работающего.

Он помолчал, окинул оценивающим взглядом молчащих сотрудников и выбросил козырную карту:

– Сокращений никаких не будет.

– Сами уйдут, – сказал кто-то.

– Вопросы есть? – не отреагировал на реплику Генеральный.

Он посчитал, что его ария исполнена, и вытащил большой носовой платок для протирки вспотевшей лысины. По этому знаку оживился «Подпевала номер один», тоже мало кому известный новый начальник одного из отделов, и завёл свою песню:

– Акции предприятия раздадим всем сотрудникам, независимо от стажа работы, по ним все будут получать дивиденды в конце года по итогам работы института…

– Всем поровну, что ли? – задала наивный вопрос Валентина, которая впервые услышала слово «дивиденды».

– Выплаты будут производиться пропорционально доле в пакете акций работника, и в зависимости от вида этих акций… – занудил было «Подпевала», но его маловразумительное бормотание прервал возмущённый гул голосов.

– А зарплату, что, не будут платить? До конца года с голоду сдохнем! – громко прокричал кто-то из задних рядов.

– Заработная плата будет формироваться из оплаты выполненных работ по договорам и финансирования со стороны государства, – торопливо выпалил «Первый подпевала», – об этом более подробно вам доложит главный бухгалтер!

Татьяне показалось, что он едва удержался, чтобы не добавить: «Товарищи, попросим главбуха на сцену, ваши аплодисменты!»

«Первый подпевала» с облегчением ввинтился в плотную толпу начальников, а взамен из её недр вытолкнули толстую накрашенную молодуху с очень короткой стрижкой, видимо, это была новая бухгалтерша. «Интересно, где прежняя? – подумала Татьяна. – Ещё недавно у неё командировочные подписывали…»

– На сегодня у нас действуют восемь договоров, работы ведутся, но оплату наши контрагенты задерживают. Финансирования из бюджета тоже пока нет, когда деньги придут, неизвестно. Поэтому зарплату за этот месяц работникам выплатить не сможем, – выдала новая бухгалтерша ошеломляющую информацию.

– Ещё вопросы есть? – выкрикнул «Второй подпевала», а толстуха мгновенно укрылась за жирными спинами могучей кучки начальников.

Естественно, вопросы посыпались со всех сторон. На них пытались отвечать «прилипалы» различных степеней приближённости к Генеральному, но понять что-либо из их ответов неискушённые в административных тонкостях инженеры были не в силах.

Начальство очень быстро свернуло обсуждение и ринулось к выходу из комнаты, возглавляемое Стаднюком.

– А что они говорили про акции? – снова поинтересовалась Валя, – как их распределять-то будут? Так ничего и не объяснили.

– Да понятно всё. Подождут, пока все уволятся, и поделят эти самые акции между собой, – ответил Алексей. – Тут как раз и здание продать можно будет, а деньги на дивиденды пустить. Они нарочно всё обсуждение быстро свернули, чтобы никто ничего толком не понял.

– В общем, на сегодня понятно одно: зарплаты не будет, – сделал вывод Сергей. – Какие контрагенты нам платить будут? Ни у кого же денег нет, такой же бардак у всех, как у нас.

– Насчёт будущих заказов тоже полная ерунда, – добавил Алексей, – я на днях к заму по науке заходил с последними данными по нашей теме, так он только отмахнулся, дескать, кому нужны эти наши разработки? Нет у нас никаких заказов на перспективу, а за то, что институт наработал, никто платить не собирается. Нервничал он тогда очень, да и сегодня вы видели, как он сорвал Генеральному собрание.

– В общем, вывод такой, – заключил Василий, – валить отсюда надо, зарплаты никакой долго не дождёмся, а с акциями этими всё равно обманут хитрые Стаднюки-Говнюки. Не для того они власть захватили, чтобы с какими-то инженеришками и лаборантами делиться!

«Да, прав Васька, обязательно обманут», – подумала Татьяна.

По их семье очень больно ударила так называемая павловская реформа, которая катком прошлась по всему населению страны и лишила людей всех сбережений, копившихся годами.

Правда, это была отнюдь не первое мероприятие государства по изыманию «лишних» денег у собственного населения. «Семейная легенда» старшего поколения в доме Татьяны гласила: в комнате её родителей на одном из окон висели очень красивые льняные шторы с вышивкой «ришелье». История их была драматичной.

По рассказам старших, где-то в конце сороковых годов тогда ещё молодой инженер – отец Татьяны – случайно узнал, что буквально на следующий день (то есть прямо завтра), будет объявлена денежная реформа. Все наличные деньги, кроме очень небольшой суммы, которую позволят обменять на новые купюры, прекратят хождение.

Отец тогда как раз накануне получил долгожданную премию, отдал требуемую сумму на облигации (эту дань в организациях взимали с каждой получки) и мечтал о новом костюме и ботинках. Как бы не так! Пришлось поздно вечером носиться по Петроградской в поисках хоть чего-нибудь нужного, на что можно было бы потратить эти долгожданные деньги.

Он был далеко не одинок в своих поисках, но все магазины уже безжалостно закрывали свои двери перед носом страждущих – часы работы истекли. В унынии отец побрёл домой и вдруг заметил, что в окнах пошивочного ателье, находящегося на первом этаже его дома, горит свет!

Толкнул дверь, вошёл, спросил мастера – нет ли чего-нибудь на продажу. Ему смогли предложить только эти самые шторы, за которыми не пришёл заказчик. Отец