— За некромантию, малышка. И за самую обворожительную некромантку, которая когда-либо встречалась на моем долгом, — в этот момент он странно усмехнулся, — очень долгом жизненном пути.

Я улыбнулась в ответ и смущенно отпила.

Мне редко доводилось употреблять алкоголь. Но все, что я пробовала прежде, меркло по сравнению с этим вином. Оно было до того легким, сладковатым с тонкой кислинкой, что, казалось, именно этого-то мне и не хватало на пикнике под золотистым солнцем Ихордаррина.

— Мне нравится твой тост, женишок, — проговорила я, отставляя почти пустой бокал и стараясь вернуть себе задорное расположение духа. Рейв приподнял бровь, бросив на меня внимательный, чуть насмешливый взгляд. — Особенно его вторая часть. Вот только за некромантию пить не очень хотелось. Не будь у меня с детства этой дурацкой предрасположенности к Тьме, может, взяли бы к друидам. Сейчас бы работала где-нибудь в лавке аптекаря или в лечебнице. А может, стала бы…

Тут Рейв меня резко оборвал, закинув виноградинку в рот:

— Кем стала бы? Травницей в соседнем селе? Коров бы лечила?

И презрительно фыркнул.

— Ну почему сразу коров? Хотя и в этом ничего плохого нет.

— Не мели чепухи, кому нужны лекари? — сдвинул брови Рейв, положив еще одну виноградину в рот. — Ни силы, ни ума, ни воображения.

В его голосе было столько яда, что мне тут же захотелось поспорить. Но я, почти не отрываясь, смотрела на его рот. Как он жевал очередную ягоду, а затем облизнул мягкие губы.

Сладкие губы, которые умеют так горячо целоваться…

«Проклятье».

Что он там говорил?

— Лекари спасают людей, — пробубнила я неуверенно. — А некроманты занимаются только мертвечиной.

Мужчина скривил губы.

— И что сделает лекарь, если на его жену среди ночи нападет голодная нежить? А если в дом заберется вор, готовый перерезать глотку за кусок хлеба? А если…

— Я поняла, Рейв, — оборвала я, взмахнув рукой. — Но как же жизнь? Как же то благородное дело, которое они делают? Разве оно ничего не значит?

На лице некроманта сверкнула темная улыбка, в которой угадывалось снисходительное превосходство.

— Бесспорно, этому миру нужны не только боевые единицы, но и рабочие. Муравьи, которые будут строить муравейник и выносить мусор из норок. Но истинная сила всегда будет на стороне некроманта.

С этими словами он налил в бокалы еще вина и, не сводя с меня темного взгляда, выпил.

Я как завороженная следила за его движениями. Не могла оторваться. А каждое слово некроманта, как бы мне ни хотелось его оспорить, проникало в мозг, пуская там прочные корни.

— Ты должна гордиться, что ты некромант, — закончил Рейв и улыбнулся.

У него была ужасно эротичная улыбка. Ужасно заразительная. Дерзкая, темная. А еще мне казалось, что с таким умением убеждать Рейв мог бы собирать трибуны, пропагандируя какую-нибудь идею. И люди слушали бы его, раскрыв рты, точно так же, как и я.

— Я постараюсь запомнить, — проговорила в ответ. — Вот только некромант из меня слабоватый. Кто-то обещал научить поднимать мертвецов. Да вот, похоже, только зря слова на ветер бросал, — я вызывающе улыбнулась. — Не помнишь, кто это был?

В этот момент в конце тракта послышался скрип повозки. Рейв повернул голову и приподнялся, чтобы выглянуть из высокой травы. Уголки его губ приподнялись, и он сел обратно. Из такой густой растительности нас совсем не было видно, так что меня ни капли не волновало, кто там едет.

— Я все помню, невестушка, — ответил некромант, специально сделав ударение на этом обращении. — И совсем скоро мы с тобой совместим приятное с полезным. У меня есть один подарок…

Он сделал небольшую паузу, дождавшись, пока я с любопытством отставлю бокал в сторону, а затем закончил:

— …для твоего отца.

Улыбка сползла с моего лица, а сама я резко нахмурилась.

— Не сердись, малышка, — серьезно проговорил некромант, неожиданно положив ладонь на мою руку и придвинувшись ближе. — Нам придется подарить королю Альденора хоть какой-то подарок, как только мы будем иметь сомнительную честь с ним познакомиться.

Я стиснула зубы, невольно чувствуя раздражение при упоминании отца. Однако то, что Рейв явно не думал о нем ничего хорошего, оказалось неожиданно приятно. А то, как он держал мою руку… Легкое, щекочущее тепло разлилось где-то под желудком.

— А ты хотела подарок для себя? — спросил он, иронично изогнув бровь. — Поэтому так расстроилась?

— Что? Не-е-ет! — замахала руками я.

В этот момент некромант вдруг подался вперед, взял меня за руку и резко потянул на себя.

Сердце подскочило к горлу. Я и глазом не успела моргнуть, как оказалась лежащей на его коленях в объятиях.

Дыхание перехватило.

Его губы улыбались, как и глубокие темные глаза, на дне которых горел такой яркий таинственный огонь. Рейв смотрел на меня, не отрываясь. А потом медленно наклонился, мягким щекочущим движением коснувшись моих губ.

Перед глазами вспыхнули разноцветные круги.

Отец Тьмы, какой же он был горячий!

Горло сдавило спазмом, когда я почувствовала, как его язык проник в меня, оставляя чуть сладковатый привкус винограда.

Руки сами собой зарылись в его волосах. Казалось, я никогда не трогала ничего мягче. Провела ладонью по его затылку, чуть сжав длинные пряди, и спустилась по шее вниз.

Проклятье. Мне хотелось его трогать. Каждый сантиметр его тела. Его гладкой обжигающей кожи. Подушечки пальцев, едва дотрагиваясь, двигались по выпуклым венам на его шее. К ключице, немного скрытой распахнутым воротом рубашки. К ямке, над которой так отчаянно быстро бился пульс.

Дыхание Рейва стало тяжелым и отрывистым. Выбивало из колеи. Мешало мне думать о чем-то другом, кроме его горячих губ. Кроме рук, что мягко блуждали по моему телу, но с каждым мгновением становились все более нетерпеливыми.

В висках стучала кровь. Мне не хватало воздуха рядом с Рейвом. Не хватало его самого. Казалось, чем сильнее он прижимал меня к себе, тем отчаянней я сходила с ума. Чем более беспокойным и отрывистым становилось его дыхание, и чем более жадными были губы, тем жарче становилось у меня внутри.

Я нервно опустила руку на его плечо, сквозь одежду пытаясь почувствовать изгибы тела. Но мне было этого мало. До дрожи в коленях хотелось дотронуться до него самого. И тогда я коснулась ворота рубашки, легко просунув ладонь прямо под тонкую ткань.

Рейв набрал воздух в легкие и на миг замер, схватив меня за запястье и прикрыв глаза. Он не останавливал меня. Наоборот, звеня напряжением как натянутая пружина, словно впитывал мои движения.

Подушечки пальцев рисовали под моими опущенными веками карту его мышц. Напряженных, рельефных, слишком твердых сейчас. Рейв больше не целовал меня. Его губы замерли чуть приоткрытыми в нескольких миллиметрах от моих.