Качаемся на волнах в открытом море. Где-то вдали виднеется берег. Лежим после плаванья на палубе яхты под навесом.

— Мансур, а чем вообще занимаются шейхи? — задаю актуальный вопрос.

— У нашей семьи небольшой нефтеперерабатывающий завод и строительный бизнес.

— То есть, ты капиталист? — хмурюсь я.

— Ты про эту марксистскую ерунду? — муж поворачивает ко мне голову.

— Почему ерунду? — спрашиваю раздраженно.

— Тебе ответить с точки зрения мусульманина или человека с западным бизнес-образованием?

— Ты учился на западе? — вздергиваю бровь.

— В лондонской бизнес-школе, — подтверждает Мансур.

— Тогда почему ты придерживаешься этих средневековых правил про женскую одежду? — обиженно поджимаю губу.

— Я тебе уже объяснял, Латифа. Это не мои правила, а требования религии. Саудовская Аравия живет по законам Корана и в соответствии с видением наших королей.

— То есть, если ваш король решит, что с завтрашнего дня страна станет светской, то законы Корана отменят? — провокационно интересуюсь.

— Вряд ли кто-то из королей так решит. Наш последний король взошел на престол в прошлом году и ему 62 года. В Саудовской Аравии майорат. Трон занимает старший в роду. Все короли сыновья основателя страны. У него было много сыновей. Чем дальше, тем они будут старше и старше. Никому из них и в голову не придет сделать страну светской.

— Но сам ты это все не одобряешь? — с надеждой спрашиваю я.

— Очень одобряю, — усмехается муж, — ты привыкнешь и поймешь, что женщина чувствует себя комфортно, когда защищена от похотливых взоров.

— Сильно сомневаюсь, — недовольно бурчу.

Мансур накрывает меня собою и врывается языком в рот.

— Теперь только я могу любоваться твоим телом. И я лично никогда не откажусь от этого права. Ты только моя, Латифа. Твое лицо, твои волосы, твоя кожа, твой запах. Все принадлежит только мне.

Может я какая-то ненормальная, но эти слова вызывают во мне трепетную дрожь. Я крепко прижимаюсь к Мансуру и готова отдать ему всю себя до последнего атома. И он снова берет все, что я готова отдать.

Назад возвращаемся уже перед закатом. Ближе к берегу удивленно смотрю на ряд одинаковых домов.

— Мансур, у наших соседей точно такие же дворцы? — задираю брови.

— Типа того, не забивай себе голову, — резко отвечает муж, — лучше надень абайю.

Только успеваю скрыться под балахонами, на пирсе появляется какой-то мужчина. Он помогает нам пришвартоваться, после чего куда-то исчезает.

Снова семеню за Мансуром по пирсу. От его резкости неприятный осадок.

Глава 33. Противоположности

Мы разговариваем в перерывах между сексом. Это так непривычно и странно. Обычные свидания, где люди должны узнавать друг друга, у нас перенесены в постель.

С другой стороны, это очень логично. Наш брак и нельзя назвать нормальным. Меня он накрыл как стихийное бедствие, пришедшее внезапно и неотвратимо.

Неудивительно, что все вверх тормашками. Мы встретились, женились, теперь узнаем друг друга. Я подробно рассказываю про свою московскую жизнь, про учебу, про брата. Плачу на рельефной груди, когда вспоминаю отца.

Мансур любит рассказывать про своих предков, воевавших вместе с Абдул-Азизом, который создал королевство Саудовскую Аравию. Вторая любимая тема — рассказы об учебе в Лондоне.

— Как же ты, бедненький, жил среди женщин, которые не скрывают своих тел? — не могу я удержаться от ехидства. — Постоянно молился Аллаху, чтобы уберег тебя от соблазна?

В азарте сажусь рядом с мужем на колени.

— Не богохульствуй, Латифа, — строго обрывает Мансур мое веселье. — На самом деле, это интересные ощущения.

Мужчина закидывает руки за голову и обращает взор в потолок.

— Когда ты подросток или юноша очень влечет женское тело. Ты жадно следишь взглядом за девушками в абайях и пытаешься увидеть голую кожу.

— А откуда ты знаешь, что это девушка? — продолжаю я сочиться сарказмом. — Может там солидная матрона или старушка.

— По походке, глупая, — Мансур переводит на меня снисходительный взгляд, — ну и по глазам, если они не скрыты. Я не о том, не перебивай.

— Внимательно внимаю тебе, мой господин! — получаю в ответ скептический взгляд-укол.

— Так вот. Если вдруг тебе посчастливилось увидеть оголившуюся щиколотку или руку в задравшемся рукаве, ты испытываешь настоящую эйфорию и возгораешься желанием.

Не могу удержаться от провокационного хохотка. Мансур предпочитает не заметить мою дерзость, он полностью увлечен своей мыслью.

— В Европе первое время постоянно ходишь в сильном возбуждении. Но по мере привыкания оголенное тело перестает будоражить. На дурнушек уже никак не реагируешь, замечаешь только красивых женщин.

— Что ты хочешь сказать? — хмурюсь я.

— Европейки неосознанно развращают своих мужей. Мужчины в течении дня в своих фантазиях имеют множество красивых встречных женщин, дома они уже не хотят надоевших жен. В Саудовской Аравии мужчины не отвлекаются на чужие тела. Вернувшись домой, они страстно желают своих женщин.

— Не знаю, ты описываешь каких-то ловеласов, которые помешаны только на сексе. Нормальные мужчины не будут смотреть по сторонам и всех желать, — обиженно поджимаю губы-ниточки.

— Мужчина по природе своей охотник, Латифа. Раньше он охотился по-настоящему. Убивая чужих мужчин и забирая их женщин. Если он не может делать этого в жизни, то делает это мысленно. Твои нормальные мужчины существуют только в твоем воображении. Вы превратили своих хищников в комнатных болонок, которые должны сидеть у ног жены. Но мысли контролировать вы не в состоянии.

— Мансур, у меня нет слов, — задыхаюсь от возмущения, — что за бред. Мужчина, уважающий женщину, не является никакой болонкой. Это нормальное положение вещей.

— Уважать женщину — это принимать ее природу. Не заставлять ее играть чуждую ей роль. Принимать ее слабость и брать ответственность. Женщина тоже должна уважать мужчину и его природу. Его силу и охотничий инстинкт.

— Прости, но это какие-то средневековые представления. Мы живем в век эмансипации женщин. В нормальных странах женщины ничем не отличаются от мужчин. Мы также работаем, занимаемся самореализацией, получаем образование.

— И к чему это приводит, Латифа? — Мансур вздергивает бровь.

— К тому, что мы самостоятельны. И можем прожить и без мужчины, — ответно дерзко вздергиваю бровь.

— К тому, что у вас скоро не останется мужчин. Кругом будут одни гермафродиты.

— Не поняла твою мысль.

— Поясняю на пальцах. Ты знаешь даосский