Осторожность подсказывала мне, что в таком деле, где многое завязано на личных отношениях, где я не имею достаточно данных, лучше будет действовать исподволь. Потом, если возникнет необходимость, я могу рассказать повару о своем визите, но сейчас, когда передо мной больше вопросов, чем ответов, лучше, чтобы он о нем не знал.

Узнать адрес повара я могла только одним способом. Необходимо было дождаться, когда повар закончит работу и отправится домой, и проследить за ним.

Приняв такое решение, я закончила пить кофе и попросила счет. Сумма была не маленькой, но, к счастью, денег у меня было достаточно.

Покинув ресторан, я поудобнее устроилась в машине и стала ждать, когда повар закончит работу. Ждать пришлось довольно долго. Я буквально изнывала от скуки.

«Прага» находилась в одном из центральных районов города, и моя машина, как и в случае с адвокатом, снова стояла в длинном ряду других автомобилей, припаркованная на обочине проезжей части. С этой позиции открывался неплохой обзор. Я подозревала, что выходить повар будет скорее с заднего хода. Но задворки ресторана представляли собой нечто вроде тупика, и из них можно было пройти лишь на улицу.

Рассеянно наблюдая за служебным входом и не предполагая, что повар появится раньше одиннадцати часов вечера, я снова взялась обдумывать последние происшествия. Мысли лезли большей частью нехорошие. Я вдруг усомнилась в целесообразности моих теперешних действий. В конце концов, какая разница, как именно жена повара уговорила гневливого чиновника помочь ее мужу. Ведь главное во всем этом — результат, а результат таков, что повар практически не пострадал.

Если в итоге с поваром ничего не случилось, то что бы там ни писала Лана, все ее разоблачения выеденного яйца не стоят.

Однако ведь кто-то же убил ее. Кто? Что двигало этим человеком? И есть ли здесь связь со статьей?

Я уже начинала сомневаться. Неужели Киря окажется прав? Но, с другой стороны, всегда, когда я в очередной раз пыталась ответить на вопрос, стоит ли отрабатывать статью (а в связи с особенностями этого дела я пыталась ответить на него уже раз сто), где-то в глубинах моего подсознания начинал шевелиться инстинкт ищейки, который снова и снова заставлял меня идти именно в этом направлении.

Причем вся подлость заключалась в том, что, лишь только я хотела отказаться от версии со статьей, инстинкт моментально просыпался, а когда я снова возвращалась к ее разработке, он тут же вновь засыпал богатырским сном. Такое странное поведение подсознания вносило еще больше путаницы в это и без того запутанное дело.

Я очень долго коротала время, наблюдая за входом в ресторан. Уже разъехалась большая часть машин, припаркованных в одном ряду со мной, уже спустился вечер, уже стала подтягиваться к ресторану толпа завсегдатаев… А повара все не было.

И лишь когда зажглись на улицах все фонари и почти прекратилось движение, когда количество выходивших из ресторана стало заметно преобладать над количеством входивших в него, только тогда на улице перед входом в «Прагу» появился интересующий меня человек.

Как я и предполагала, он вышел с заднего хода, и сделал это настолько тихо и незаметно, что успел смешаться с небольшой группой посетителей, выходивших с главного входа. Я чуть было не пропустила его.

Поспешно выскочив из машины, я направилась за ним. На улице, несмотря на фонари, было довольно темно, и мне не приходилось соблюдать такую же осторожность, как днем.

Но повар особенно не смотрел по сторонам. По всей видимости, он устал после трудной смены и теперь спешил домой.

Я сразу отметила про себя, что он не пошел в сторону остановки общественного транспорта. Машины у него тоже, очевидно, не было, иначе она была бы припаркована на стоянке ресторана и он давно бы уже воспользовался ею. «Значит, живет недалеко», — подумала я.

Мы действительно пришли очень быстро. Пройдя всего лишь два квартала, повар свернул в какую-то подворотню, где, по всей видимости, и находился его подъезд. Я повернула вслед за ним, совсем некстати вспомнив свой визит в другую подворотню и то, как этот визит закончился. Поборов чувство страха, я двинулась за поваром и только тут поняла, в чем заключается главная слабость моей стратегии.

Конечно, мне не составило особого труда дождаться повара и проследить за ним. Но как я узнаю, в какой квартире он живет?

Поздним вечером в безлюдной подворотне, а потом и в пустом подъезде практически невозможно проследить за человеком так, чтобы он этого не заметил.

Я была в отчаянии. Сидеть в машине почти двенадцать часов, изнывать от жары и скуки, а главное, от полного бездействия, — и в результате не узнать даже номер квартиры. Нет, это было бы слишком жестоко. Судьба не может быть так несправедлива ко мне.

Осторожно продвинувшись еще на несколько шагов в глубь подворотни, я заметила, в каком подъезде скрылся повар, и попыталась хотя бы на слух определить, где хлопнет дверь.

Дома в этой части города были старые, трех— и четырехэтажные, поэтому некоторые шансы на успех у меня были. Четыре этажа — это вам не небоскреб. В ночной тишине, когда все звуки становятся слышнее, я наверняка смогла бы извлечь хоть какую-то информацию из звуков отворяющейся и потом закрываемой двери. Но на сей раз судьба, похоже, и впрямь решила смилостивиться надо мной.

Едва лишь послышались лязгающие звуки открываемого замка, которые в ночной тиши были даже более громкими, чем я ожидала, как темная подворотня тут же осветилась. Зажегся свет в окне третьего этажа, что позволило мне безошибочно определить, где располагается интересующая меня квартира, а также с удовольствием констатировать, что я не теряю формы. Ведь услышав лязганье замка, я тоже отметила для себя, что звук, скорее всего, доносится с третьего этажа.

Итак, необходимая мне информация была получена, и я могла ехать домой.

Я села в машину и с усилием надавила на газ. Мне очень хотелось отдохнуть, ведь мне пришлось просидеть в машине почти без движения полдня, а ни от чего в жизни я не уставала больше, чем от безделья.

* * *

На следующее утро около десяти часов я уже была в знакомом переулке. Я не стала мудрить с легендой и представилась не журналисткой, изучающей проблемы распределения земельных участков, а журналисткой, которая пытается уличить зарвавшегося чиновника. И если в беседе с Яковлевым я представляла поступок повара как вопиющий, то теперь, в беседе с женой повара, намеревалась представить вопиющими действия Яковлева.

На всякий случай я снова захватила с собой карточку и диктофон, а оделась весьма скромно. Джинсы мои на сей раз были без разрезов, и блузка была самая обыкновенная, рубашечного покроя.

Поднявшись на третий этаж, я нажала кнопку звонка, и почти сразу же мне открыли. Передо мной стояла средних лет женщина, с таким же изможденным лицом, как у секретарши Яковлева.

— Вам кого? — спросила женщина.

— Наверное, вас, — ответила я. — Ведь это ваш муж работает в ресторане? В ресторане «Прага»?