музея, ею руководил профессор Велиантов, известный орнитолог. С ним в походе находились его помощник Пауль Ланге и фотограф Юсуф Шахрияр с юным братом, носильщики, проводник-китаец. Они все пропали без вести летом 1931 года. Никто до сих пор не знает причины и обстоятельства их гибели. Альпинисты же Погребецкого благополучно покорили пик Хан-Тенгри, вернулись и прославились, – пояснила Катя. – Из архива Велиантова мы узнали: в горах по пятам за ними следовал именно Дэв-хан. Он оставлял им страшные знаки – обезглавленных мертвецов.

– Могла быть его вина в гибели экспедиции, на ваш опытный взгляд? – закончил Катин посыл Гектор.

– Весьма возможно, именно он их убил. Хотя в начале тридцатых в горах Тянь-Шаня бродили и другие отряды басмачей. Например, знаменитый Абдулла Насреддин.

– Эй, Абдулла, не много товару ли взял? – бросил хрипло полковник Гущин. – Он, что ли? Ходжа Насреддин?

– Нет. Настоящий, не киношный. Его застрелили наши погранцы при попытке прорыва. Наверное, смерть орнитологов тогда приписали ему. Потому что Дэв-хан осенью тридцать первого года ушел с Тянь-Шаня. В Китае после великого наводнения началась гражданская война, и Дэв-хан принял в смуте самое активное участие, пытаясь отвоевать свой родной Синьцзян у китайцев. Я лично об экспедиции Велиантова ничего не знаю. Я вам расскажу о Дэв-хане. Абдулхамит Имин Кашгари Хислат – его настоящее имя. Дэв-хан – прозвище. Он сам его себе взял, кстати. Окружение именовало его еще и титулом Шад – принц, ибо он принадлежал к великокняжескому тысячелетнему уйгурскому роду. По легенде, среди его предков – составитель словаря тюркских языков одиннадцатого века великий Махмуд ибн аль Хуссейн. Но я сомневаюсь в достоверности сего факта.

– Почему? – поинтересовался Гектор.

– Писатель и филолог одиннадцатого века – мусульманин. А весь род Дэв-хана веками придерживался тенгрианства и язычества. Они никогда не принимали ислам, не пускали к себе мулл, общались исключительно с шаманами с Севера. В их род входили ветви так называемых желтых уйгуров, традиционных тенгрианцев-язычников. Они почитали духов земли и неба, Верхнего и Нижнего миров. Пик Хан-Тенгри являлся для них священным местом.

– Небесная гора, – сказала Катя.

– Именно. Вечный наглядный символ, подобный Олимпу, Фудзи, Анапурне в Гималаях. Предки Дэв-хана веками преданно служили Китаю. Их род империя Цинь выбрала именно из-за их языческой религии, ведь подавляющее большинство уйгуров – мусульмане. Китайцы поставили над исламским населением начальниками уйгуров-язычников. Отец Дэв-хана честно служил китайскому императору, однако в 1926 году из-за интриг и доносов генералы убили его в Запретном городе. Молодой Дэв-хан тогда тоже находился в Пекине, изучал философию и европейские языки в Университете Бэйда, а раннюю юность он провел в тенгрианском монастыре в Ладакхе, путешествовал в английские колонии Макао и Гонконг, завязывал связи с колониальной администрацией. После убийства отца он взбунтовался. Скинул итонскую визитку, облачился в уйгурские одежды и сколотил отряд из соплеменников. За несколько лет он совершил немало зверских убийств китайских чиновников, военных и буржуа и награбил огромное состояние. Он не рисковал держать свою казну в Китае – якобы он ее переправил через границу на нашу территорию в горы у пика Хан-Тенгри.

– Профессор Велиантов слышал рассказы о его богатствах, – осторожно заметила Катя. – Мог Дэв-хан убить ученых экспедиции, скрывая тайну своего клада в горах?

– Легко. А вы, моя красавица, вместе с вашим женихом, – Лапшевников молодецки подмигнул Гектору, – ищете старинный клад Дэв-хана? Коллега-полицейский тоже в доле?

– У нас убийства в Подмосковье. Одна жертва – киргиз, вторая – уйгур. Из тех мест. Связь пока эфемерная. Мы проверяем все версии, в том числе самые фантастические, – коротко обрисовал ситуацию полковник Гущин. – Вынуждены погружаться в разную замшелую дребедень.

– Отчего же дребедень? – старичок-гном воззрился на него сквозь круглые очки, выпятил бороду. – История Восточного Туркестана полна загадок. А Дэв-хан, несмотря на всю свою жестокость, фигура весьма колоритная.

– Он отрубал людям головы, – Гущин вспомнил прочтенное письмо Велиантова.

– Запад есть Запад, Восток есть Восток, им не сойтись никогда, лишь у подножия престола божья… – Лапшевников, воздев палец, назидательно процитировал Редьярда Киплинга. – Китайцы поступили с ним не менее ужасно, когда он, раненый, попал к ним в плен в 1934 году. Тогда пала их Тюркская Исламская Республика, возникшая в результате уйгурского восстания в Синьцзяне. Их войска разбили наголову. Дэв-хана выдал ближайший соратник, советник, его правая рука. Он был гораздо старше своего господина и ловил рыбу в мутной воде, предательством пытался выторговать себе жизнь у гоминьдановцев. А Дэв-хан всегда на него полагался и даже женил его на единственной сестре Айнур. Китайцы устроили плененному Дэв-хану «сад мучений».

Старичок замолчал. Гектор тоже не произносил ни слова. Катя ждала.

– А что это? – спросил полковник Гущин тоном настоящего полицейского на допросе.

– Самая, наверное, страшная казнь-пытка, – ответил Лапшевников. – Ему раздробили суставы на руках и ногах и привязали спиной к бамбуковой трубе. Внутрь трубы посадили голодных крыс. Те прогрызли тело Дэв-хана насквозь, стремясь вырваться на свободу.

Катя содрогнулась.

– Сестра Дэв-хана Айнур – Лунный свет, – узнав о предательстве брата мужем, поступила следующим образом… – тихо продолжил Лапшевников. – Еще подростком она принимала участие в боях отряда брата. Но затем, выйдя замуж за советника, родила ему близнецов, носила короткие модные платья, французские туфли, красила губы помадой и танцевала под патефон. Даже собиралась в Париж. Она приказала своим охранникам схватить мужа-предателя и привязать его за ноги к двум лошадям. На его глазах она сначала собственноручно застрелила их общих маленьких детей – объявив, мол, кровь предателя не осквернит их древний род. Затем отдалась телохранителю, занималась с ним сексом, муж смотрел. А после она хлестнула кнутом коней, и те бросились галопом в разные стороны, разорвав ее мужа пополам. Сейчас трудно поверить, но подобное творилось в Синьцзяне в середине тридцатых.

– Что с ней самой стало потом? – спросила Катя.

– Один из лидеров исламской республики бежал через границу в Киргизию, в СССР. Его приняли наши власти. Тогда разыгрывалась крупная геополитическая карта. Сестра Дэв-хана Айнур якобы ушла с его соратниками. Но ее следы на нашей территории полностью затерялись. Скорее всего, позже ее репрессировали и отправили в сталинские лагеря.

– Профессор Велиантов писал: Дэв-хана на Тянь-Шане окружают страшные зловещие слухи, – после паузы продолжила Катя. – Я понимаю теперь почему… Их род, его казнь, сестра Айнур… мрак… Но слухи плодились еще до событий тридцать четвертого года.

– Мужика называли сыном шайтана, Дэв ведь злой горный дух, – подхватил Гектор.

– Отголосок их древнего родового предания, – ответил Лапшевников. – По легенде, их праматерь из рода желтых уйгуров бежала от гнева ханов на Тянь-Шань. И повстречала в горах настоящего Дэва в образе ужасного кровожадного зверя. Он взял ее в жены, они совокуплялись и рожали детей. Дэв был стражем Нижнего мира, он охранял Небесную гору от врагов