Если во время жизненных спадов и неурядиц, которые мы до сих пор рассматривали на этих страницах, стоические боги ставят на нашем пути неожиданные препятствия, то на подъемах они необычайно с нами милы, но только для того, чтобы подготовить почву для следующего провала. В данном случае они создали у меня ощущение, что я выиграл гонку, хотя на самом деле я ее проиграл. Поступив так, они сделали гораздо более болезненным испытанный мною впоследствии провал. В нем присутствовал элемент публичного унижения (самоуничижения). Это также выявило во мне черту стоического лицемерия: после всех моих разговоров о том, что гонки для меня – всего лишь форма стоической тренировки, я хожу и хвастаюсь своей победой. Какой позор!

В этот момент я изо всех сил старался восстановить свою невозмутимость. Вернув медаль, я поздравил стоических богов за их изобретательность и вернулся к трейлеру моей команды. Я объяснил связанную с гандикапом ошибку своим товарищам по команде и при этом смягчил ситуацию самоуничижительной шуткой. «В следующий раз, когда я выиграю гонку, – сказал я им, – я не заберу свою медаль. Вместо этого я пойду и потребую пересчета времени».

Древние греки были хорошо знакомы с феноменом жизни на подъеме. В частности, они считали, что богиня Немезида любит наказывать чрезмерную гордость и глупую самоуверенность, также известную как надменность. Особенно же ее раздражали люди, не только ожидающие, что в будущем все у них будет хорошо, но и убежденные в том, что они каким-то образом заслуживают того, чтобы у них все шло хорошо. Обнаруживая таких людей, она без промедления возвращала их к реальности. Как они смеют думать, что невосприимчивы к провалам! В конце концов, они всего лишь простые смертные. Немезида была одновременно могущественной и беспощадной, и от нее невозможно было скрыться. У нее также был талант устраивать ловушки жизни на подъеме, которые отличались не только жестокостью, но и были полными иронии.

Немезида наиболее известна наказанием Нарцисса, юноши, благодаря красивой внешности имевшего много поклонников и отвергавшего их всех. Нарцисса лучше всего можно описать (вы уже догадались) как нарциссическую личность. Он был влюблен в самого себя. И тут взялась за дело Немезида. Она заманила его к реке, и в ней он увидел собственное отражение. Он нашел свою красоту настолько неотразимой, что не мог на себя наглядеться и в результате умер от голода.

Еще в одном случае деспотичный царь Поликрат неожиданно осознал, что его жизнь идет исключительно хорошо. Он начал беспокоиться, что Немезида это заметит и накажет его за удачу. Чтобы умилостивить ее, он сделал множество подношений, но полоса везения продолжалась. В отчаянии Поликрат отправился в плавание и в качестве подношения Немезиде бросил в океан свое самое ценное кольцо.

Убежденный, что это сработает, он вернулся домой и приказал устроить грандиозный пир. Чтобы к нему подготовиться, его повар приказал поймать сотни рыб, чтобы их можно было подать на стол. Повар принялся чистить рыбу, но когда открыл брюхо самой большой, то обнаружил брошенное Поликратом в море кольцо. Поликрат подумал, что это верный признак того, что Немезида отвергла его подношение. Он так беспокоился, что не мог есть и, как Нарцисс, погиб.

Римские стоики хорошо осознавали опасность, связанную с периодом, свободным от неудач. Сенека предупреждает: «Вообще-то вредит все, что переходит меру, но самое страшное – неумеренное счастье: оно возбуждает беспокойное волнение в мозге, в душе – пустые мечтания и заливает границу, отделяющую истинное от ложного, густым мраком» (66). Когда такой период закончится (а когда-нибудь это обязательно происходит), завершающее его несчастье покажется гораздо тяжелее, чем это было бы в противном случае.

Как мы видим, стоики никогда не были против того, чтобы испытывать положительные эмоции, такие как радость и даже восторг. Однако они предостерегают нас от чрезмерной радости, поскольку это увеличивает наши шансы стать несчастными, когда в конечном итоге мы испытаем очередной удар судьбы. Вместо этого мы должны принимать удачу спокойно, как в идеале мы принимаем неудачу. Делайте все правильно, и другие люди не смогут понять, преследует ли нас злой рок или же мы баловни судьбы. Очевидно, я не последовал этому совету, «победив» в описанной выше гонке. Стыд мне и позор. Усвоил ли я свой урок? Надеюсь, но время покажет.

Некоторые отвергнут приведенный выше совет. Они убеждены, что мы должны делиться удачей с друзьями и родственниками и тем самым приносить радость в их жизнь. Такое возможно, но люди также могут отреагировать на нашу удачу негативно. Предположим, в частности, из-за того, что мы переживаем длительную полосу везения, мы становимся высокомерными, как будто такое положение вещей будет длиться вечно. При виде подобного отношения друзья и родственники, скорее всего, начнут, пусть и втайне, желать нам всяческих бед. Им не кажется, что мы лучше, усерднее работаем или более достойны, чем они; нам просто повезло, а мы щеголяем перед ними своей удачей.

Допустим, что даже если мы не афишируем свои успехи, другие люди все же о них узнают. В этих обстоятельствах наша самая безопасная с социальной точки зрения реакция – приписать свой успех везению. Вероятно, именно так люди уже и думают, а это означает, что они не станут с нами по этому поводу спорить. Это также снижает вероятность того, что они станут невольными соучастниками в возможной попытке стоических богов сбить с нас спесь.

Ранее мы говорили о Даниэле Канемане, который вместе с Амосом Тверски провел новаторское исследование, касающееся эффектов привязки и обрамления. Позднее Канеман написал книгу для широкой аудитории, где описал результаты их совместной работы. Он опасался, что это повредит его профессиональной репутации – профессорам не положено писать такие книги (вроде той, что вы читаете сейчас), понятные и полезные «нормальным людям», – но он все равно пошел напролом и опубликовал ее. Книга вышла под заголовком «Думай медленно, решай быстро»[12] и вскоре вошла в список бестселлеров New York Times.

Стоики предостерегают нас от чрезмерной радости, поскольку это увеличивает наши шансы стать несчастными, когда в конечном итоге мы испытаем очередной удар судьбы. Вместо этого мы должны принимать удачу спокойно, как в идеале мы принимаем неудачу.

Удивленный Канеман застенчиво объяснил своим друзьям, что книга появилась в этом списке по ошибке. Когда же книга упорно продолжала оставаться в списке бестселлеров, Канеман изменил свою версию событий: он сказал друзьям, что она остается в этом списке лишь потому, чтобы New York Times