— Да ясно как божий день, — Кисель спорить не собирался. Оба знали, что красивого Аркадия девушки обожают.

Аркадий догнал девицу, взял ее под руку, и какое-то время они разговаривали, стоя на льду среди катающихся. Мальчишкам, смотревшим с противоположной стороны катка, яркий прожектор мешал как следует разглядеть лица. Судя по всему, Аркадий и красотка поладили.

Они встали в пару и сделали несколько кругов. После чего Аркаша повернулся и помахал рукой своей компании.

— Ну, все, закадрил. Я ж говорил! — буркнул Кисел. — Провожаться пойдут. Ничего интересного!

— Везунчик, — кивнул Костя.

— А что, а кто это с ним? А куда они идут? — сгорая от любопытства, спросил Валька Воробьев. Он не очень хорошо стоял на коньках и почему-то надеялся, что Аркадий ему покажет нужные приемчики.

— Тебе какое дело, салага? — обозлился Кисель. Валька прыгнул в сторону от занесенной над ним воспитательной руки Киселя, споткнулся и упал. Сидя на льду, — Киселю лень было нагибаться, чтобы закончить начатое, — Валька хихикнул и, приставя козырьком ко лбу руку в разорванной варежке, вгляделся в уходящих с катка Аркадия и незнакомую девушку. Девушка, словно почуяв его взгляд, обернулась. Вальке вскрикнул от неожиданности: он узнал это бледное лицо и стройную фигуру.

— Это же она, — пробормотал он. — Это она! — закричал Валька.

— Да кто она? Не голоси! — прикрикнул суровый Кисель.

— Она. Софья Краузе. — Неизвестно почему, но Валька вдруг отчетливо ощутил, как его до костей пробирает ледяная дрожь; могильный холод, от которого не спрячешься и не согреешься.

— С ума сошел? Она инвалид, дурила ты! Выяснили уже, — скучным голосом сказал Кисель.

Вальку осенило:

— Значит, это та, другая! Ледяной истукан! Ходит… Как Аркаша не видит, что это она? Забыл он, что ли?!

— Молчи, дура-салага!

И суровая рука Киселя все-таки настигла Валькину макушку.

* * *

После смерти Аркадия Баранова Валька забросил коньки в самый дальний угол под диван и больше ни разу не навещал Ухажерский каток на Чистых прудах. Он страшно боялся, что Ледяная Дева в конце концов придет и за его жизнью. Ведь она мстила за обиду ее двойника — Софьи Краузе.

Валька пытался предупредить товарищей… Но они над ним только посмеялись.

Неизвестно, как Ледяной Деве удавалось отводить глаза своим жертвам, но, очевидно, ей это было легко: ни один из мальчишек, встретившись с ней, ничего не заподозрил. К началу весны все обидчики Софьи были уже мертвы.

Валька успокоился только тогда, когда с дома у Чистых прудов сняли вывеску Краузе. А случилось это только в конце марта. Часовщик и его дочь навсегда покинули город, когда зазвенела первая капель и повеяло весной. Спустя неделю ледоход вскрыл реки, и о катках и зимних забавах забыли все.

Валька надеялся, что вместе с холодами ушла навсегда и Ледяная Дева.

И она, конечно, не должна вернуться.

Всякое однажды сотворенное зло кратковременно, как порыв ледяного ветра.

Но вот сам ветер…

Он, как известно, «возвращается на круги своя».

Третьяковская галерея

В 1864 году на святочную неделю в доме у московского выборного и мецената Василия Ивановича Якунчикова после веселого праздничного застолья между гостями завелся разговор о различных суевериях, связанных с картинами.

Хозяин дома — известный любитель искусств — показывал обществу свою знаменитую коллекцию живописи, по мнению большинства — изрядную и подобранную со вкусом.

— Странно только, что у вас нету ни одного портрета, — сказала одна из дам. — Ведь русский портрет теперь так в моде! Савва Тимофеевич Морозов, говорят, много портретов покупает для своей галереи. А вы, Василий Иванович, жанр этот, видно, не любите?

— С некоторых пор, признаться, не очень! Да и за что его любить?

— То есть как это?! — изумилась дама.

Многие из гостей тоже удивились. Но Василий Иванович отвечал со спокойной усмешкой:

— Знаете ли вы, господа, как в народе относятся ко всякого рода личным изображениям, будь то портрет или фотография? Представьте, много с этим связано всяческой мистики. Считается, что художник похищает душу изображаемого существа. В это верят, и потому избегают фотографироваться. В особенности оберегают детей.

— Да-да! Я тоже слышал, — подтвердил один из присутствующих, художник. — На Руси, особенно в среде верующих, портреты разрешали писать только с умерших людей. Так и писали — положенными в гроб. Я сам видел работы крепостных художников на Орловщине… Могу подтвердить.

— Однако! Какое жалкое суеверие, — фыркнула дама, спросившая о портретах.

Насмешливые улыбки побежали по лицам. Кто-то засмеялся. Художник и хозяин дома, напротив, оставались серьезны.

— Возможно, и суеверие, — кивнул художник. — Но среди нашего брата это народное поверье не считается совсем уж чепухой. Наоборот! Есть необъяснимые случаи. Например, история юной Лопухиной. Все вы знаете этот превосходный портрет кисти Боровиковского. А знаете ли, что Лопухина, молодая и здоровая девушка, умерла спустя ровно три года после того, как ее портрет был написан? А «Тройка» Перова? Ее даже прозвали «картина-убийца». Помните, в центре этого полотна — мальчик, тянущий сани? Перов отыскал великолепную натуру, мальчика из бедной семьи. Но, несмотря на отчаянную нужду в деньгах, мать его никак не соглашалась, чтоб с Васеньки, ее сына, портрет рисовали. Она будто предчувствовала… Сын Васенька, опора семьи. Но ее все же уговорили. И что же?

Когда Перов представил свою картину на выставке, критики были в восторге. Особенно отмечали, что глаза у мальчика на картине будто живые… Настоящий ребенок был к тому времени уже мертв, скончавшись от внезапной болезни. Картина Перова словно бы украла его жизнь.

— Матерь божья, какие страшные вещи вы говорите! — ужаснулась дама, любительница портретов.

И тут в разговор снова вступил хозяин дома, Василий Иванович Якунчиков:

— Простите, господа, возможно, я и не прав, но… Вот вы спрашивали меня о портретах. Должен признаться, у меня был однажды печальный опыт с портретом. Не хочу сказать, что целиком и полностью готов довериться простонародным объяснениям таких феноменов, но, как бы то ни было… Именно после моего странного опыта я запретил себе и своим близким приобретать для коллекции изображения людей. В особенности — незнакомых.

Позвольте, я расскажу по порядку.

Некоторое время назад, примерно около двух лет тому, ко мне обратился с просьбою один барышник. Его лавка недалеко расположена от моей арбатской конторы, и он, зная мое увлечение, иногда приносит мне показать что-нибудь из закладов, в надежде, что я куплю или хотя бы оценю. Ему нужен бывает профессиональный совет. Понятно, что чаще всего в его лавчонке всякий хлам содержится, безделушки, мелочь.