черных перьев, таящихся за фальшивой человеческой оболочкой.

– Ты ведь уже давно здесь, – вспомнила Кора. – Сколько примерно?

– Не знаю. Не считал! – Гвидо хлопнул в ладоши. Гнев прошел так же быстро, как и радость. – Вот чего не пойму, так это зачем они выбрали тебя? Такую глупую, плаксивую, жалкую девчонку!

– Спасибо.

– Ты даже не успела пожить толком, но тебя с ходу бросили в бездну, чтобы решать чужие проблемы. Проблемы тех, кто видел гораздо больше.

– Быть может, у меня талант? – предположила Кора сумрачно.

– Хах. И то верно.

Они застыли друг напротив друга. Кора мысленно ругала себя за то, что не взяла соль, и готовилась к худшему. Гвидо думал о чем-то своем.

– Знаешь, я был знаком с другим смотрителем, – продолжил он внезапно. – Он чем-то напоминал тебя. Такой же невзрачный, ненужный реальному миру человечек. Его обманным путем заставили подписать договор. Бедняга долго не мог понять, что кругом творится.

– Оу. Что с ним стало?

– Сошел с ума. Ровно через месяц. В ту пору люди были впечатлительные, не то что сейчас. Тогда я еще верил… Впрочем, неважно. – Гвидо хмыкнул и повернулся на носках. – А ты в курсе, что мы ведь можем видеть, как меняется мир? Хоть это и клетка, но в ней хотя бы есть щели.

Что-то в беззаботной болтовне ворона смущало Кору.

– Почему ты живешь в каморке? Где твоя комната?

– Угадай.

– Это связано с твоей ненавистью к смотрителям?

– Горячо.

– Он не смог помочь тебе? Не смог выполнить посмертное желание?

– Ай, тот старикан даже не стал нас слушать! Бегал туда-сюда да рыдал в углу, – с удовольствием вспомнил Гвидо. – Славные были времена.

– Тогда что? Я не понимаю. Если только… – Она ухватилась за ниточку осознания. – Ты не знаешь. Не знаешь, что тебя удерживает. Или не помнишь.

Призрак медленно вдумчиво поаплодировал.

– В точку. Нельзя покинуть общежитие, если ничего о себе не помнишь. Такие вот правила. Я проторчал здесь целую вечность. Наблюдал за тем, как вереницы умерших появляются и растворяются в небытие, пока я остаюсь на месте. Без прошлого, без будущего. Прекрасная участь!

Затем, не удержавшись, вдруг вцепился в Кору:

– Но ты как-то смогла освободить ту ненормальную! Узнала, кто она и как умерла, хотя вы даже не были знакомы!

– Верно.

– Это все меняет. Я много думал… Почему бы не попробовать? А что я теряю? – Гвидо схватил Кору за лицо, приблизил к себе и страстно прошептал: – Мне нужна твоя помощь, пастушка. Я перестану тебя доставать, если поможешь в одном дельце.

– Хочешь узнать, кем ты был при жизни. Это я уже поняла.

Узнав истинную причину его странного поведения, она перестала вырываться. Все равно бесполезно. Хватка призрака чем-то напоминала момент, когда кожа на морозе примерзала к железу.

– Да! Огонь и пропасть, конечно хочу! Ты поможешь мне, я помогу тебе! Ты ведь хочешь понять, как отсюда свалить, не так ли?

Она замялась.

– Я прав?

– Да. Возможно.

– Согласна, она согласна! Все это слышали! Значит, мы теперь друзья. Можешь звать меня Гвидончик, как, наверное, называла меня матушка. Или «о боже, только не ты», как все остальные. Осталось лишь закрепить наш уговор чисто дружеским поцелуем!

Он вдохновленно потянулся к ее губам, и Кора поняла, что с нее хватит. Оторвав липкие ладони от щек, она отбежала на безопасное расстояние, поправила прическу и только затем сказала:

– Обойдемся без формальностей. Я обещаю, что постараюсь узнать что-нибудь. А ты с этого момента будешь помогать и докладывать обо всем, что происходит в общежитии в мое отсутствие. Уловил? Договорились?

Гвидо замер, будто бы прислушался к чему-то. Затем удовлетворенно улыбнулся и послал воздушный поцелуй:

– Ты поклялась, пастушка, а в этих стенах нельзя нарушать обещания. Помни об этом. Больше никаких жвачек в волосах и тараканов в тапочках, ведь мы связаны, – с этими словами он шагнул в каморку и провалился куда-то вниз.

Дверца с жутким скрипом захлопнулась.

Кора выдохнула.

Интересно, сегодня я больше приобрела или все же потеряла?

34

– А можно фиксика? – спросил мальчик в новехонькой школьной форме, оглянувшись на отца. Близился учебный год, и жители Чеховска в спешке готовились к нему, словно к природной катастрофе.

– Тебе можно все. – Кора вымученно улыбнулась. – Но мне потребуется время, так что вам придется подождать.

Получив заказ на какао с пенкой, Кора полезла в интернет.

Как там было сказано? Фиксик?

В такие моменты Кора чувствовала себя старой. Это было сложное ощущение, взращенное на удивлении с примесью грусти.

Когда в последний раз я смотрела мультики? Наверно, тогда же, когда и лентяйничала, – очень давно.

Был обычный рабочий день. Из кухни шел пар, шумела вода в посудомойке. Ничто не предвещало беды. Мысли были далеко, где-то в том времени, когда Кора поддалась на уговоры начальницы попробовать что-нибудь новенькое. А пенка все никак не желала удерживать рисунок из корицы. Но через секунду Кора внезапно ощутила укол беспокойства.

Грохот и звон посуды громом обрушились на кафе с кухни, напугав и персонал, и посетителей. Вдруг их сменил оглушительный визг. Источником, без всякого сомнения, была Настя. В зале начали взволнованно перешептываться.

– Корина, проверь! – рявкнула Марья Федоровна, бросившись успокаивать посетителей.

Кора метнулась от прилавка к приоткрытой двери, за которой теперь зазвучал нервный плач. В задымленном помещении словно взорвалась граната. Обычный человек никак не мог сотворить такой бардак. Большая часть посуды разбилась, осколки ровным слоем усыпали мокрый пол. Пара подвесных шкафчиков болталась «на соплях». От плиты шел черный дым. А в центре хаоса, забившись под стол и заткнув уши пальцами, сидела Настя.

Кора приблизилась, краем глаза отметив, что ее любимое изумрудное платье, выданное Насте в качестве униформы, безнадежно испорчено майонезом.

– Что случилось, эй?

Когда Кора пролезла под стол и коснулась содрогающейся спины, Настя дернулась так, что стукнулась затылком о столешницу, чуть не перепугав саму Кору.

– Нет! Я не хочу смотреть, не надо! – жалобно кричала, размахивая руками. Что было странно: глаза она так и не открыла.

– Это я, я!

– Кора?

– Да!

– Ты… тут больше никого, кроме тебя, нет?

«Да кто здесь может быть?» – захотела воскликнуть Кора, но неуловимое предчувствие снова сработало. Она ощутила знакомый запах. Гниение. Влага. Волосы Насти источали вонь.

Так пахли владения одноглазой рыбы.

Затем заболела грудь. Обледенел учительский харысхал. Кора ойкнула, рывком вытащила его наружу и попыталась оглядеться. Вокруг творилось что-то нехорошее.

– Нет. – Настя схватила за плечо и судорожно прошептала: – Не смотри, не делай то, что оно хочет.

Лицо было искажено ужасом. Рот съехал в