Таким образом, у мистера Фьюжна, засевшего во вражеском окопе с группой, стремительно тающей на глазах, появился ещё и балласт.

И этот балласт надо было выводить, если что, а в период артобстрела прятать в «лисьих норах» и закрывать собой, потому что брони, повторюсь, у них нет.

Появление танкистов оживило хохлов.

Они продвинулись поближе, и началось:

— Эй, зэки, танкистов отдайте!

Никто никаких танкистов отдавать не собирался, но, не веря в это, не веря зэкам, танкисты на глазах моих товарищей начали бить телефоны за сто тысяч рублей и сжигать документы.

Командир сказал только:

— Пацаны, если что, в затылок нас, незаметно, чтобы мы не поняли.

А мистер Фьюжн между тем обдумывал план выхода группы. «Азарт» предательски молчал, и я не скажу сейчас, то ли сдохла батарея, то ли там какая-то жопа была с покрытием.

Мистер Фьюжн был без связи, мистер Фьюжн потерял уже двоих человек, мистер Фьюжн был обременён балластом, представляющим живой интерес для противника, мистер Фьюжн был в полной, мать её, жопе.

Но у него были карты на телефоне, и он идеально знал окружающую его местность.

И он не потерял присутствия духа, этот бывший сотрудник Росгвардии, не сдавший экзамен на краповый берет, по совместительству жулик и мошенник, набравший ещё в учебке долгов тысяч на двести у всех, у кого хоть что-то смог вытянуть.

На тот момент он лично мне должен был двадцать пять тысяч рублей, значит, его время умирать совсем не пришло. Он обязан был придумать что-то. И он придумал.

И когда стемнело, мистер Фьюжн начал действовать…

XXIII

Сначала их пришло двое. Глубокой ночью, часа в два.

В шоковом состоянии, пустые глаза, бессвязный рассказ.

— Юра двести, — первое, что ошарашило и обожгло меня.

Я тогда был в их доме и поэтому самый первый их встретил.

Из их путаных слов я понял только то, что произошло нечто ужасное. Группа уничтожена, операция провалилась. Кто и где находится сейчас — непонятно.

— А где мистер Фьюжн? — спросил я.

Двадцать пять тысяч стучали в моё сердце, как пепел Клааса.

— Съебался…

Пришёл, нет, прибежал мистер Басмач. Сосредоточенный. Подтянутый. Серьёзный.

Выслушал и убежал обратно.

Вернулся через полчаса, с ходу ткнул в меня пальцем:

— По боевой, в штаб, быстро.

Я побежал к себе в дом, где был размещён на постоянной основе. Дом мистера Фьюжна я просто охранял временно на период выезда группы. Охранять его было надо, поскольку он под завязку был забит боекомплектом, оружием, там находились личные вещи бойцов, наконец.

У меня в доме шли сборы. Все, с кем я жил, были уже поставлены под ружьё. Мистер Басмач уже успел тут побывать по пути за мной.

Собирались молча, понимая, что грядёт что-то серьёзное. Про то, что группа мистера Фьюжна попала в передрягу, знали уже все.

Барс в трусах и в каске ходил по дому в поисках то ли носков, то ли штанов. Барс любил копаться в электрике, пытаясь бесконечно что-то починить и усовершенствовать. Ну, то есть ломал и портил электрические приборы. Только вчера он купил набор инструмента (за мои деньги, которые я дал ему на продукты и сигареты) и не успел его опробовать. Это очень его огорчало, гораздо больше, чем ночной выезд в неизвестность, поэтому, чтобы как-то успокоить себя, эти инструменты он заберёт с собой на задание. Так дети в любой ситуации стараются прихватить с собой любимую игрушку, зайчика там или солдатика. А Барс потащил с собой в вечность отвёртки.

Пришли в штаб.

Там нас уже ждал мистер Грин.

Я прибыл в расположение несколько дней назад и ещё мало с кем был знаком. Поэтому наше знакомство с мистером Грином состоялось во дворе штаба прямо перед выходом на задание.

Как только в штабе получили информацию, что группа мистера Фьюжна попала в переплёт, было принято решение немедленно собирать вторую группу и отправлять её другими путями туда же.

Точную задачу знал только мистер Грин, мы вообще не понимали, что происходит и куда мы едем. Мистер Грин сказал, что все вводные даст на месте. Оставалось только верить ему.

Подошёл «тайфун», и мы пошли на погрузку. Нас было семь человек. Из них я знал только Барса и ещё двоих. Мистера Грина и двоих старых бойцов, бывших с ним, я ещё не знал. Мистер Грин, в свою очередь, не знал нас. Упор он делал на этих двух матёрых бойцов, а нас рассматривал как группу поддержки. Жизнь, как обычно, внесёт свои коррективы…

Итак, мы уехали делать то, что не смогли сделать люди мистера Фьюжна. Трясясь в «тайфуне», я пытался сложить мозаику из того, что успел услышать. Я понял, что они доехали до точки, что они вломились в окоп, что в окопе их разнесли в пух и прах, и мистер Фьюжн таинственно исчез (вместе с тремя бойцами и двадцатью пятью тысячами рублей), после чего оставшиеся в окопе бойцы начали самостоятельно выбираться оттуда, откатываясь по лесополкам кто на Н-ку, как эти двое + командир танка, а кто… Непонятно.

Вышли они или нет, вот в чём был вопрос.

Утром мы уже сидели в окопе, упёршись в пробку, созданную хохлами, захватившими опорник чуть ранее.

В «штанах» лежал мёртвый Барс, стиснув рукоять автомата.

В лесополосе у нас за спиной, в каком-то покинутом блиндаже, сидели, покуривая и ведя свои обстоятельные мужские разговоры, двое пятисотых из числа матёрых старослужащих.

Место, где в переплёт попали люди мистера Фьюжна, находилось менее чем в полукилометре от нас.

«Очко Зеленского» было в ста метрах у них за спиной.

Никто, ни мы, ни командование, ни те двое, что пришли ночью, не знали, есть ли кто из них сейчас там.

Наша первоочередная задача была — взять опорник, распаковать окоп и двигаться по нему на соединение с остатками первой группы, чтобы вывести их и танкистов по освобождённым окопам к своим.

Вот зачем мистер Грин повел нас в «очко Зеленского». Вот решая какую задачу, погиб глупо и нелепо в «штанах» этого чертового окопа Барс.

Представьте себе прямую, прочерченную строго с юга на север.

Поставьте на половине этой прямой точку.

А теперь проведите перпендикулярную линию чуть южнее первой точки и поставьте на ней мысленно вторую точку недалеко от первой, но до пересечения линий.

Так вот, мистер Фьюжн пришёл в первую точку с юга.

А мы пришли во вторую точку с запада.