Как это здорово! – спустя год, 10 июня 1966 года, записывает в дневник Семен Ласкин. – Блестящая игра ума, тонкость и очень смело. Зал аплодировал долго, не берусь даже сказать, сколько, да еще как! (С. Ласкин // Знамя. 2017. № 5, 180).

после выхода «Всегда в продаже» в 65‐м году на меня просто посыпались приглашения на приемы в посольства. А в то время они были обусловлены, конечно, не только художественными достоинствами, но и очень внятной политической позицией пьесы. Спектакля, который, по сути дела, подвергал сомнению режим советской страны, его общественное и социальное устройство. Приглашения были тем более неожиданными, что времена стояли суровые и посещения посольств должны были обязательно санкционироваться человеком, которого называли «куратором» учреждения, где ты работал. Был куратор и у нас, но я обычно говорил о своем предстоящем «выходе в свет» нашему директору-распорядителю Леониду Эрману, а Леонид Иосифович сам звонил куратору (А. Табаков. С. 213–214).

Не верю, – прокомментировал эту новость А. Твардовский, – хоть Оля и передает (на днях со слов Б. Новикова)750, что уже первый акт отрепетирован и очень хорош, и театр хотел бы мне показать (А. Твардовский. Рабочие тетради 60‐х годов // Знамя. 2002. № 2. Запись от 20.VI.65).

Где же сошел ты, Александр Гинзбург, с пути, по которому идет советская молодежь? Как получилось, что твое имя вот уже не первый год треплют редакции «Штернов» и «Шпигелей», «Граней» и «Посевов», что твое имя стало козырем в руках у идеологов Запада, специализирующихся на антикоммунизме? Тебя же растили и воспитывали советским человеком, ты учился, работал, думал… Но всегда ли серьезно задумывался?

Одно цеплялось за другое, несерьезное отношение к литературе, которую я считал своим призванием и профессией, переходило и на этические нормы, приводило к недостойным поступкам. За подлог я был осужден на два года.

Я, видимо, показался западным пропагандистам вполне подходящим для этого человеком. Сотворив вокруг меня ореол после моего возвращения из тюрьмы, они решили, вероятно, за неимением лучшего, использовать меня в качестве одного из винтиков своей машины.

И все шло, как им казалось, успешно. Меня приглашали на просмотр французских фильмов, я читал английские и американские книжки, встречался с иностранцами. А машина за моей спиной работала, не переставая.

Не надейтесь на какую-либо поддержку в Советском Союзе. Советский патриотизм – не пропагандистская выдумка, а неоднократно подтвердивший себя факт, испытанная сила.

Не спекулируйте на интересе к искусству Запада. Мы хотим знать все, но оставляем в душе лишь близкое нам по мировоззрению.

Не играйте судьбами живых людей. Слава борца за западное гнилье – слава прокаженного752.

Некоторые авторы, – говорилось на пленуме, – поверхностно подходят к теме партии, слишком увлекаются «культовским колоритом», упускают из виду громадную организаторскую и созидательную деятельность партии.

О больших русских поэтических чтениях, где Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина и другие молодые поэты собирают аудиторию до 15 000 молодых людей, она сказала, что некоторые из модных молодых поэтов производят впечатление, что они по существу являются эстрадными исполнителями. Их гигантский успех часто имеет мало отношения к литературе. Сейчас ее собственные произведения печатают значительно больше, но она очень переживает то, что стихи многих молодых поэтов, которые безусловно заслуживают публикации, так и не видят света. Молодая поэтесса Мария Петровых, например, известна как переводчица, меж тем как ее стихотворения, иные из которых г-жа Ахматова назвала «шедеврами», никогда не публиковались. Отношение к некоторым молодым поэтам, на ее взгляд, ужасно несправедливо, и в конце концов невозможно утаивать большие духовные ценности (цит. по: Р. Тименчик. Последний поэт. С. 450).