* * *

На приём к Императору мы прибыли с фотографиями наших моделей и с фильмом о полёте «стрекозы», который успели отснять и проявить плёнку. Обсуждение начали ещё сидя в полутёмном зале, единственном во дворце, где был кинопроектор. Собственно, возбуждённо заговорил Советник Императора. Я-то молчал в тряпочку, зная, что даже производство одной – двух моделей из показанных на фотографиях, мы, с нашими производственными мощностями, попросту не осилим. Это в сказках всё легко и просто. Дунул – плюнул, и вот тебе результат. Не, у нас суровая проза жизни. Хоть задуйся и даже плевать научись, почище верблюда, а толку ноль, если к этому не приложишь труд, нервы, время и деньги. А ещё нужно найти людей. Специалистов, а не абы каких. У нас не сказка, и даже не социализм. Это там считалось, что любая уборщица может государством руководить. Впрочем, с тем уровнем образования, который был у большинства руководителей СССР, это было вполне сопоставимо с той же уборщицей. Ничему они серьёзному, кроме интриг внутри партии, не обучались, если в корень смотреть.

– Когда вы предполагаете провести испытания? – развернулся ко мне во взвизгнувшем от резкого движения кресле Мещерский.

– Простите, не понял. Испытания чего? – одарил я его настолько честным взглядом, что мне наверняка бы поверили все Немировичи, даже вместе с Данченко.

Если что, то это какие-то драматурги вроде или ещё кто-то, со спектаклями всякими связанные, о которых намедни княгиня Вадбольская полвечера вещала. Я, понятное дело, глубокомысленно кивал, и потихоньку надирался мерзкой сладкой мадерой, так как коньяк у меня ещё в начале ужина отобрали. Короче, эти типусы, Немирович и Данченко, никому не верили, за что и прославились. Надо же, у меня с ними до фига общего, и я бы с ними обоими ещё поспорил, кто из нас больше не верит тому же строительному подрядчику, сующему тебе смету на подпись. В таких случаях в глаза смотреть нужно, и вид грозный делать. А потом всё равно стоит смету на проверку отдать. Строитель нынче хитрый пошёл. Лицедействует так умело, словно только этим и живёт.

– Как чего? У вас тут целая эпоха! – подскочил с места Мещерский.

– Где? – оглянулся я, рассчитывая увидеть такое событие прямо в зале, ну, или хотя бы его ноги, высовывающиеся из-под экрана, повешенного на стену.

– Я так понимаю, что князь нам что-то хочет сказать, – насмешливо отнёсся Император к разыгранной мной сценке.

– Как бы да. Я просто хочу поинтересоваться, кто нам все эти идеи воплотит в стали и алюминии? – изобразил я приличествующий поклон в сторону коронованной особы.

Кстати, мог бы и не прогибаться слишком. Статус Главы Совета Архимагов мне такое позволяет, но как бы сейчас я немного в другой ипостаси. Да, это тонкость, но не грех и остальным присутствующим дать понять, что я её соблюдаю. Ага, до поры до времени.

– А ваши верфи? – не смог до конца успокоится возбуждённый Советник.

– Дорого и долго. Кроме того, у них по горло своей работы, – отчитался я перед коллективом кинозрителей, сказав чистую правду. Кино про «стрекозу» посмотрели, вот и считайте это полученной информацией, а не рекламой.

Чего я категорически не люблю, так это когда мою шерсть путают с государственной, причём, не в мою пользу.

Показали мне кинокомедию не так давно, восстановленную из архивов. Толком не понял, что там смешного. Про нас, курсантов Академии, анекдоты рассказывают. Вроде того, что в цирке мы не смеёмся. Так там и нет ничего смешного. Академия учит мыслить аналитически, а с этой точки зрения там и смотреть нечего, ну, разве что на голую танцовщицу на шаре. Шар у неё красивый. Короче, при просмотре кинокомедии я не смеялся, но некоторые фразы в память врезались. В том числе и эта, про шерсть.

В итоге, в этот день мы так ни к чему и не пришли. Идей полно, а осуществить их некому. Нет в Империи серьёзной промышленности, да и рабочие в дефиците. Восемьдесят процентов населения к земле привязано, в минусе также армия и торговцы со служащими. А населения как бы не вшестеро меньше численностью, чем до войны было, а то и ещё хуже.

В свой столичный особняк я вернулся затемно. Поужинал с Алёнкой, думая о своём, но вовремя кивая во время её пересказа столичных новостей. Как-то ловко я это научился делать. Жёны уже и не замечают порой, что я их не слушаю. Правда, иногда неудобно выходит, когда я что-то важное пропускаю, или сам потом пытаюсь рассказать то, о чём мне уже говорили.

Заснул я не сразу, долго ворочался, переживая сегодняшний разговор заново, а потом резко забылся тяжёлым сном. Тем неожиданнее оказался подъём.

Проснулся оттого, что меня изо всех сил трясла Алёнка, а в дверь нашей спальни громко стучали. На ходу попытался было запрыгнуть в штаны, и скача к двери на одной ноге, ещё как-то умудрился скастовать Щит.

– Вашсясьво, – выпалил слуга, спросонья не сумевший даже разборчиво разговаривать, – Там от Императора прибыли. Много. Даже пилоты прилетели. Ужасть как жужжат. Велели мухой вас будить и срочно к Императору чтобы доставить.

Из бессвязных речей стало понятно, что я зачем-то потребовался Императору посреди ночи.

Вытолкав слугу за дверь, я бегом кинулся в ванную, и уже закрывая дверь, услышал, как зазвонил телефон, заполошно заходясь не совсем обычными трелями. Хотел было бежать обратно, но услышал, как Алёнка взяла трубку и с кем-то уже начала говорить.

– Что там случилось? – на бегу поинтересовался я, выскочив из ванной минуты через три.

Алёна уже не лежала, а устроилась полусидя, и трубка покоилась на рычагах телефонного аппарата.

– Костюм другой возьми, – ответила жена неестественно спокойным голосом, – Вон тот, крайний слева.

– Так это же свадебный! – искренне возмутился я, вытаскивая указанные плечики, и для верности, ещё раз засовывая нос в шкаф.

– Ты и едешь жениться, – впечатала мне в спину жена утверждение, сказанное всё тем же спокойным тоном. Это спокойствие и заставило меня выронить из рук костюм, неуклюже свалившийся на пол.

– Нет, ты слышала, что она собирается у Олега попросить вместо свадебного подарка! – услышал я возмущённый выкрик Алёнки, когда утром, крадучись, тихонечко выполз из спальни, чтобы не потревожить новобрачную.

Подвёл сквозняк.

В доме было чересчур тепло, и я, проснувшись, приоткрыл форточку. В результате, когда я навострив уши готовился подслушать разговор жён, дверь у меня за спиной предательски хлопнула.

– Похоже, наш многостаночник очнулся, – услышал я ехидное замечание Дарьи.

– Да убоятся жёны мужа своего! – возвестил я с верхней ступени лестницы, запахнув халат, словно римский патриций тогу.

Ага, разбежался.

Обе только фыркнули, и ещё веселее забренчали ложечками. Они завтракать изволят, видите ли. Заодно косточки перемывают. И ладно бы каким-нибудь посторонним, так нет же. Без меня никак не обошлись.