жжение Чидори, а запястье — тепло тела Рин, когда Чидори пробило ей сердце. Эти ощущения не удавалось отогнать, забыть, не удавалось отмыть, сколько он ни тер руку.

Была ли в Сараде такая глубокая тьма?

Он вспомнил девочку до мельчайших деталей. Все время, что проводил с ней. Ее слова, ее взгляды, интонации. Выражение лица в те моменты, когда она, задумавшись, глядела туда, где ничего нет.

Если бы Ёро предположил, что Мангеке пробудил Саске, Какаши и то бы не факт, что поверил. Но Сарада… Это звучало еще более нелепо.

— Ты ошибаешься, — сказал он твердо.

Теперь уже он давил взглядом бывшего подчиненного. Ёро терпел долго и смотрел на него с интересом, словно сквозь зрачки мог проникать в голову и читать чужие мысли. Игра в гляделки продолжалась еще несколько секунд и наконец достигла апогея. Взгляд Ёро изменился и погас. Парень отвернулся.

— О чем вы? — с подозрением спросила Цунаде.

— Ни о чем, — ответил Какаши. — Это неважно, Цунаде-сама.

****

Возвращаясь из палаты Ёро, Какаши столкнулся с Сакурой.

Она выглядела чуть лучше, чем измученный кровопотерей капитан Анбу. Может, потому, что Какаши смотрел на нее в полумраке коридора. Сакура задерживалась на работе допоздна. Обучение у Цунаде и работа в госпитале выжимали из нее все соки, а напряженная ситуация в бывшей команде добивала окончательно.

— Какаши-сенсей, пройдемся до моего дома?

— Конечно.

Время уже давно перевалило за полночь, так что Какаши был где-то рад, что Сакура все-таки держит путь домой, а не останется здесь ночевать.

И без нее справятся. Нельзя так себя загонять.

Они неспешно вышли из госпиталя и двинулись по улице, подсвеченной фонарями, прислушивались к тишине спящей деревни.

Какаши украдкой косился на Сакуру, шагающую рядом. Она задумчиво глядела себе под ноги.

Сакура как-то незаметно ускользнула из-под его крыла к Годайме, и у Какаши язык бы уже не повернулся назвать Сакуру своей ученицей. Она уже была не наивной выпускницей академии, незнакомой с реальностью мира шиноби, а ученицей Цунаде-сама. Сакура жила в своей сфере, понятной только ей и другим медикам, и ее навыки, пусть и не столь обширные пока еще, были уже бесценны для любой команды.

Сакуре наверняка было тяжело. Сначала ушел Саске. Теперь ушла подруга. Команда Семь рассыпалась снова и снова.

Это всецело моя вина. Как наставник я должен был проследить…

— Это я виновата, Какаши-сенсей, — тихо сказала Сакура, все так же глядя себе под ноги.

Неожиданно. Ее слова повторяли его мысли, но Какаши решил, что это простое совпадение. Никакой вины Сакуры не было и быть не могло, она наверняка говорила о чем-то другом. Просто так совпало.

— М-м?

— То, что Сарада ушла. Это из-за меня.

Какаши остановился. Сакура тоже. Перестала глядеть под ноги и посмотрела ему в глаза.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Какаши.

На мгновение он почувствовал себя идиотом. И не только себя. Годайме и Тонэки Ёро тоже показались ему идиотами. Они грешили на Орочимару, пытались отыскать потаённые мотивы Сарады, а правду все это время знала… Сакура?

Сакура заправила прядь волос за ухо, облизнула губы и заговорила:

— Я когда-то тоже хотела сбежать из деревни. Вы знаете?

Какаши кивнул. Он слышал, что его команда пыталась сбежать за Саске, но Джирайя-сама их вовремя отловил и возглавил.

— Из-за Саске? — спросил он глухо.

— Да.

— Это было неосмотрительно.

— Я знала. Но все равно решилась.

— Решилась?

— Да. Тогда, когда мы с Джирайей-сама отправились на поиски Саске-куна, это… это из-за меня. Наруто не захотел оставлять меня. Сарада — тоже.

Новость поразила Какаши. Саске и Наруто всегда были проблемными детьми, Сарада и Сакура в противовес им были образцом сознательности. Но Сарада была Учихой. Происхождение накладывало отпечаток, если не генетически, то социально. В Сакуре же он бы под пытками не заподозрил такого бунтарского порыва. Он был уверен, что за Саске решил бежать Наруто, а Сарада и Сакура просто по-товарищески решили не оставлять его. Но Какаши и подумать не мог, что инициатором мятежного порыва была Сакура.

— Надо же. Не ожидал, — признался Какаши. — Думал, это Наруто.

Сакура покачала головой.

— И как это связано с Сарадой?

— Незадолго до ухода Сарады я рассказала ей… На той миссии с Джирайей-сама Кабуто невзначай упомянул, что Саске-кун — «сосуд» для Орочимару.

— Думаешь, она пошла предупредить его?

— Да.

Сердце сжала тоска.

Какаши подозревал, что Сарада не пойдет на предательство. Это было не в ее характере. Если она покинула деревню, то наверняка потому, что считала это правильным. Защитить друга… Провалить миссию, нарушить все правила, но не бросать «своего». Он сам учил этому свою команду. Отсеивал всех, кто действовали иначе, а теперь пожинал плоды. С грустью, но в то же время с необъяснимой гордостью.

Седьмая Команда не была бы Седьмой без Саске. Саске ушел, и один из центров команды сместился в сторону убежища Орочимару. Друзья не собирались его бросать. Команда отчаянно пыталась воссоединиться, даже вопреки законам деревни.

— Они теперь не вернутся? — с горечью спросила Сакура. — Сарада и Саске-кун.

Какаши промолчал. Официально их должны были объявить отступниками, как любых шиноби, своевольно покинувших деревню, но Цунаде-сама все еще этого не сделала, и Какаши догадывался почему.

Генины официально считались полноценными шиноби и подчинялись общим для всех правилам. По всем законам они были преступниками. Но фактически Саске и Сарада были просто детьми, причем детьми с тяжелым прошлым. Деревня не уследила за Итачи и допустила уничтожение всего их клана. На месте Саске и Сарады могли оказаться любые дети, точно так же, как на месте Фугаку и Микото могли оказаться любые родители. Шиноби умирали за деревню с мыслью, что в случае их гибели о близких обязательно позаботятся. Бросать детей бывшего главы Учиха, испуганных и запутавшихся, на произвол судьбы, объявлять их вне закона было слишком жестоко. Третий считал семьей всю деревню. Цунаде-сама была ученицей Третьего и придерживалась такой же политики.

После гибели Шисуи, последнего взрослого из Учиха, Саске и Сарада остались совсем одни. Все они, наставники и друзья, не уследили за ребятами, не помогли в нужный момент, не подсказали, не защитили. Оглядываясь на год назад, Какаши понимал, что на это не было времени. После нападения Орочимару деревня была в тяжелом состоянии. В окрестностях бродили