разделась и повесила все на один крючок.

Под теплыми струями душа стало легче. Благо, хоть горячая вода была. Сарада, закрыв глаза, прислушивалась к звонкому журчанию и хрипам в стоке, захлебывающемся водой. Тело приятно ныло от тренировки. Ссадины и царапины пекли от воды, но не сильно больно. По мышцам растекалась нега.

Давно она не тренировалась с отцом. Все-таки тренировки с Годайме и тем более Наруто не могли сравниться с тренировками Учиха. Они с Саске оба выкладывались на полную. Не сговариваясь, начали биться без шарингана, по привычке, так ведь учил Шисуи. Но чем дольше давили друг на друга, чем больше получали, тем сильнее был азарт.

Первым активировал шаринган Саске. Совсем неожиданно. Увернулся от удара и больно врезал ей в живот. Сарада разозлилась. Тоже активировала додзюцу. В какой-то момент они с Саске уже не замечали ни Орочимару, ни Кабуто, которые с огромным интересом наблюдали за их схваткой. Во всем мире существовали только они с отцом. Более никто.

Поскольку в дело пошел шаринган, Сарада стала использовать иллюзии, но на Саске большинство не срабатывало. Он распознавал их и рассеивал. Редко когда удавалось зацепить его гендзюцу незаметно, и этим моментом тут же надо было пользоваться.

Саске победил.

Он оказался куда выносливее, даже несмотря на тренировки Сарады с Цунаде. Еще бы, она ведь больше практиковала ирьениндзюцу, тогда как он продолжал развивать тайдзюцу и ниндзюцу. И резерв у него увеличился, и шаринган он использовал гораздо лучше. Гендзюцу — сильная сторона Сарады — оказалась практически бесполезна в бою против Саске.

Так вырасти за год?

Она на ощупь закрутила кран. Мокрые волосы липли на глаза и на щеки. Душевая без очков выглядела нечетко, а потому не так отвратительно. Сарада вернулась в предбанник, вытерла волосы полотенцем и надела очки.

Дверь скрипнула. Сарада, вздрогнув, прижала к груди полотенце и обернулась на звук.

В предбанник заглянула красноволосая макушка. Следом появилась вся Карин целиком и, склонив голову, уставилась на Сараду. Хорошо, что всего лишь Карин. С тем же успехом это мог прийти какой-нибудь Кабуто.

Мало того, что грязь везде, так еще и никакой приватности.

Карин перестала рассматривать ее и подошла ближе, к стенке, где висела решетка с крючками.

Сарада неуютно дернула плечами. На базе Орочимару к ней проявляли какой-то нездоровый интерес. Что сам Орочимару, что остальные. И первой из всех была почему-то Карин. Вряд ли она претендовала на ее тело, как змеиный саннин. Но тогда в чем проблема?

— Чего ты так смотришь на меня? — спросила Сарада.

Карин сняла очки, зажмурилась. Растерла закрытые веки и положила очки на табуретку. Ту самую, которой Сарада побрезговала.

— Сказала же. У тебя чакра вкусная.

Она стянула через ноги юбку и стала расстегивать болотного цвета рубашку. Сарада деликатно отвернулась. Краем глаза заметила, что одежду Карин небрежно швыряет на табуретку поверх очков.

— Тебе не противно?

— Привыкла, — бросила Карин и направилась в душ.

Сарада проводила ее взглядом. Думала, девушка завернется в полотенце, но где там. Карин просто перекинула полотенце через плечо. Сарада хотела тут же отвернуться, но взгляд задержался на худой фигурке. Все тело Карин было покрыто полукруглыми шрамами — следами зубов. Руки до плеч, бока, ноги до самой линии юбки, плечи и шея. Все, что удобно было кусать.

Карин шагнула в широкий проем, соединяющий предбанник с душевой, и скрылась за шторкой, а Сарада невольно оперлась рукой на грязную стену: у нее закружилась голова. Впрочем, руку она тут же отдернула. Временная слабость не могла вытеснить брезгливость.

За шторкой зажурчала вода и мелькнул силуэт Карин. Сарада прислушалась к тишине коридора. Вроде бы никто не шел. Она развернула полотенце, вытерлась и стала одеваться.

— Карин, — позвала Сарада. — Твое тело… это Орочимару?

Та удивительная способность, которая залечила ее раны после битвы с Анбу. Сараде казалось неправильным бессовестно вгрызаться в руку Карин, причинять ей боль и пить ее силу, но, судя по всему, так казалось только ей. Мысль о том, сколько людей воспользовалось силой Карин, кусая не только руки, но и ноги и все те места, где виднелись следы зубов, была настолько поражающе жуткой, что Сарада пыталась выбить любое подтверждение тому, что все это на деле не настолько страшно, как ей представляется.

Черт знает, что она ожидала услышать. Что Карин самой нравится делиться своей силой? Что это не больно? Всякое могло быть. Ей же она насильно совала в зубы свою руку.

Сарада машинально облизнула губы, застегнула платье и встряхнула мокрыми волосами — они слиплись в тонкие пряди.

— Ты о шрамах? — пробился голос сквозь шум воды. — Не только. Это старые. Почему-то не заживают. Не знаю.

— Старые?

— Еще из деревни.

Сарада покосилась на груду одежды на табурете, сняла очки и еще раз вытерла волосы полотенцем.

— Из какой ты деревни, Карин?

— Скрытая Трава, — фыркнула девушка.

Сарада надела обратно очки и нахмурилась. Чтобы деревня так обращалась с ребенком?

— Эта деревня вообще не моя, — отвечала Карин на незаданный вопрос. Ее голос изменился, стал каким-то холодным и металлическим. — Моя настоящая деревня разрушена. Я никогда там не была.

— Настоящая?

Шум воды умолк. Карин закончила купание и вышла из-за шторки. Сарада снова отвернулась.

— Деревня Скрытого Водоворота.

— Скрытого… Карин, так ты Узумаки? — поразилась Сарада.

— Ну да.

Карин за спиной одевалась, пыхтя.

Узумаки. Как Наруто.

Сарада вдруг подумала, что Наруто еще повезло. Он, как и Карин, мог родиться в какой-то другой деревне, не в Конохе, и его бы…

Но с другой стороны, Наруто тоже досталось. В него запечатали Девятихвостого Лиса.

****

За ближайшей дверью слышался ток электричества. Каждые две секунды пищал аппарат.

— Кабуто-сан, — робко позвала Сарада.

Никто не ответил. Кабуто здесь не было. Сарада немного расслабилась. Его общество не приносило никакого удовольствия.

Она расправила плечи и зашла в лабораторию. В темной комнате горели голубым светом четыре компьютерных экрана. Они освещали лишь скошенную панель управления и окрестности широкой компьютерной системы, вмонтированной в деревянную стену. Новейшая для этого времени техника, дерево и свечи. Все убежище Орочимару представляло собой гибрид современности и древности.

На койке слева неподвижно лежал человек. Его лицо было закрыто бумагой с печатью, грудь — облеплена датчиками, от которых тянулись тонкие провода. Сальные белые волосы спутались с трубками, которые впивались