количества товаров соизмерялись все больше и больше по количеству воплощенного в них труда…

То же самое относится к обмену продуктов крестьян на продукты городских ремесленников. Вначале обмен совершается прямо, без посредничества купца, в базарные дни в городах, где крестьянин продает свои продукты и совершает покупки. И здесь точно так же крестьянину известны условия труда ремесленника, а последний знает условия крестьянского труда. Он сам еще до известной степени крестьянин, он имеет не только огород, но очень часто участок поля, одну-две коровы, свиней, домашнюю птицу и т. п. Таким образом, в средневековье люди были в состоянии довольно точно подсчитать друг у друга издержки производства в отношении сырья, вспомогательных материалов, рабочего времени – по крайней мере, поскольку дело касалось предметов повседневного обихода»./ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 472–473.

1584

См., там же. Т. 25. Ч. I. С. 192.

1585

«Это выражают иначе, говоря, что ценность определяется соотношением между спросом и предложением, т. е. между теми потребностями, которые имеются, и тем запасом предметов, которым они могут быть удовлетворены. Когда увеличивается предложение на рынке, то оказывается возможным удовлетворить и менее важные потребности. Вследствие этого, предельная полезность данного рода предметов, а следовательно, и их ценность падают. То же происходит в обратном направлении при уменьшении предложения» / Кулишер И.М. Указ. соч. С. 132–133.

1586

«Но она упускает из виду, что в действительности то значение, которое мы придаем данной потребности, а вследствие этого и тому предмету, которым удовлетворяется эта потребность, есть результат общественных условий. Это значение зависит от среды, в которой живет человек, от эпохи, в которую он живет». / Там же. С. 133.

1587

«Люди придают различное значение тем или другим потребностям в различные эпохи, а потому придают и различное значение, т. е. различно оценивают те предметы, которыми удовлетворяются эти потребности». / Там же.

1588

Там же. С. 133.

1589

«Ведь в зависимости от запасов предметов, находящихся в распоряжении человека, каждый различно оценивает данный предмет, для него предельная полезность будет иная. Очевидно, здесь должен иметь место еще новый процесс образования из массы отдельных оценок потребителей данного предмета (покупателей его) одной средней меновой ценности. Решающей является социальная психология этой группы лиц, которая составляет большинство потребителей в данную эпоху. Средняя меновая ценность определяется оценкой предметов и в особенности денег (то значение, какое данный слой населения придает отдаваемым деньгам) тем классом населения, для которого преимущественно предназначены эти предметы». / Там же. С. 133–134.

1590

Там же. С. 134. Несостоятельность данного аргумента, касающегося трудовой теории стоимости, будет показана ниже.

1591

«За последнее время в западноевропейской и русской экономической литературе одновременно замечается отрадный поворот: догматическое преклонение перед системой Маркса уступает место ее критической проверке и созидательной работе ее дальнейшего развития и дополнения. Это служит симптомом к прекращению того невыносимого состояния, в котором еще до сих пор находится экономическая наука. Мы имеем в сущности не одну, а две экономические науки – науку “марксистскую” и науку “буржуазную”, из которых каждая говорит на совершенно особом языке, не прислушиваясь к мнению другой и считая это мнение в большей или меньшей степени заведомой ложью… К счастию, плачевное зрелище борьбы за верховную научную гегемонию двух ненавидящих и презирающих друг друга научных партий отходит уже в область прошлого: мы присутствуем при процессе их взаимного сближения, и уже недалеко то время, когда разногласие социально-политических миросозерцаний не будет выражаться в обособленном существовании двух самостоятельных наук» / Франк С. Теория ценности Маркса и ее значение. Критический этюд. СПб., 1900. С. I–II. Заметим, увы, это разногласие до сих пор не преодолено.

1592

«Все развитие теории политической экономии за последние 20–30 лет прошло незамеченным для нас, потому что не укладывалось в раз принятую схему теории Маркса; учения Книса, Менгера, Бем-Баверка, Джевонса, Маршалла и многих других остались до сих пор китайской грамотой для огромнейшей части нашей образованной публики, и если имена эти упоминаются в нашей журнальной литературе, то только для того, чтобы послать по их адресу резкие упреки в “отсталости” и “буржуазности”… Вряд ли нужно прибавлять, что европейская наука очень мало беспокоилась о нашей русской оценке ее и продолжала быстро подвигаться вперед по раз намеченному пути… в конце концов не европейской науке, а нам самим придется стыдиться нашей оценки» / Там же. С. II–III.

1593

«Нигде не господствует столь сильного разногласия, как в оценке этой последней. Одни видят в трудовой теории ценности в том виде, в каком она нам дана в системе Маркса, логически вполне законченное и материально верное во всех отношениях учение, и считают ее краеугольным камнем всего научного анализа современного экономического строя; другие склонны смотреть на нее, как на неудачную гипотезу, давно опровергнутую и сданную в архив научных заблуждений, где ей в будущем предстоит занять место рядом с теорией флогистона и Птолемеевой системой мироздания. Неверность этих крайних мнений начинает теперь обнаруживаться уже довольно ясно. Теория, созданная величайшими умами в области экономической науки – начиная с Петти и Адама Смита и кончая наиболее выдающимися “утопистами”, вроде Томпсона, Оуэна и Прудона, и наконец, Марксом и Робертусом, – такая теория самой своей живучестью обнаруживает, по крайней мере до известной степени, и свою жизнеспособность: в экономических явлениях должно лежать что-либо, что служит поводом и исходным пунктом этой теории и без чего она превратилась бы в историческую случайность, – что совершенно недопустимо для такого широкого и долговечного течения. Столь же неверно, однако, и ортодоксальное убеждение в полной законченности и правильности трудовой теории ценности: ему противоречит уже самый факт непрерывного спора о ее значении, свидетельствующий, что в современной формулировке ее не все обстоит благополучно…» / Там же. С. III–IV. Отметим, что такой «спор» вовсе не свидетельствует о неправильности данной теории, ее научной несостоятельности, как полагал автор.

1594

Там же. С. IV–V.

1595

Там же. С. V. Далее автор пояснял: «Среди лиц, дорожащих экономическим миросозерцанием, связанным с системой Маркса, быть может, возникнут опасения, как бы критическая проверка одной из теоретических основ этого миросозерцания не повредила его