преданный, отважный и талантливый командир, – заметил я. – На таких, как он, Англия может положиться. Вот и Брэндон воюет всю жизнь, служа мне верой и правдой. Образцовый солдат, герой! Храбрым воинам, дожившим до почтенных лет, должно быть, суждено упокоиться на походной койке.

Мы с Брэндоном чокнулись пузатыми бокалами.

– А что можно сказать о Генри Говарде, графе Суррее, сыне военачальника? Он лишь играет в солдатики. В Булони этот помешанный юнец тратил силы в безрассудных набегах. Сам едва не погиб. Невменяемый, склонный к поэзии мечтатель. Так почему же вы оставили его командовать гарнизоном в Булони?

Глаза Тома… слегка покраснели. Нет, это всего лишь отблески заката. Или у меня опять разыгралось воображение.

– Потому что я полагал, что он лучше всех справится с этим заданием, – пояснил я. – Ведь необузданной натуре нужно дать выплеснуться. Война приучит его к дисциплине и утихомирит взрывной нрав.

Том презрительно фыркнул, он терпеть не мог Генри Говарда. Новоявленная знать обычно ненавидит лордов, особенно представителей древних родов. Несколько лет тому назад герцог пытался устроить брачные союзы между двумя этими фамилиями. Том хотел жениться на Марии Говард, сестре Генри и вдове Генри Фицроя. А Генри Говард воспрепятствовал этому на основании «худородности» жениха. Сеймуры не простили и не забыли нанесенной обиды. Уж если они достаточно хороши, чтобы породниться с королем, то с чего бы лорду Говарду считать их недостойными? Однако Говарды ставили себя выше Тюдоров…

– Вы чересчур злопамятны, – упрекнул я его. – Не злоупотребляйте моим гостеприимством. Ведь именно вас, а не их я пригласил сегодня на флагман. Так что, пожалуйста, помните, что вы сидите за столом с моими гостями, а не с отсутствующими соперниками.

Он открыл было рот, но сдержался и промолчал.

– Да, вы завидуете им, и вас переполняют злоба и ненависть. Однако это бессмысленно, ведь вы обладаете талантами, которых не имеют они.

– Какими же? – поинтересовался он, передернув плечами. – Пока они не принесли мне никакой славы.

«Вы талантливо завоевываете женские сердца», – подумал я.

Даже Елизавета поддалась на его обаяние, что озадачивало меня.

– Ваши дарования неиссякаемы и ослепительны, – мягко сказал я. – Они подобны множеству солнц.

Как все пустозвоны, он был падок на лесть, поэтому улыбнулся и, слопав наживку, успокоился.

Поднялся легкий ветер. Но для нас это был не мягкий и ласковый бриз, а серьезное предупреждение. Он словно прошептал: «Я наполняю паруса французов». Слегка вздрогнув, я глянул в сторону моря.

Повар вынес затейливый десерт: огромный слоеный торт в виде уменьшенной копии «Большого Гарри». На всех четырех мачтах красовались крошечные знамена, а на главной и батарейной палубах темнели миниатюрные пушечки. В тот самый момент, когда на стол передо мной поставили съедобный макет моей обожаемой карраки, две игрушечные пушки дали залп, издав легкие хлопки и выпустив струйки дыма.

– По одному выстрелу за каждый год семейной жизни, – пояснил я Кейт.

– О Генри! – воскликнула она, разразившись смехом.

Кейт смеялась редко. К тому же обычно мы не позволяли себе интимных обращений при посторонних. Я нахмурился. Брэндон насупился. Сеймур и вовсе был мрачнее тучи.

– Нет, милая женушка, отложим пока семейные разговоры, – с улыбкой упрекнул я ее и сменил тему: – Все-таки, оглядываясь назад, я считаю, что грядет славное событие для нашего королевства. Мы стоим на пороге великой битвы. Так выпьем же за честную победу!

Я вновь поднял наполненный бокал. Все выпили в торжественном молчании. Каждый из нас молился о победе. Ибо для Англии наступил страшный час испытаний.

Наши лица были освещены лишь свечами, стоящими на столе. Остальной мир погрузился во тьму, которую разрывали мерцающие вдали звездочки фонарей. Я не разрешал пользоваться факелами на кораблях.

– Долг призывает меня вернуться к своим обязанностям, – смущенно сообщил Брэндон. – Путь до Кента неблизок.

– Да, впереди долгая ночь, – откликнулся я. – Но мысленно я буду с вами.

Он пожал мне руку.

– Наша жизнь проходит в сражениях с французами, – рассмеялся он. – Помните, ваша милость, какие чудные планы мы строили в Шинском маноре?

Шин. Исчезнувший замок. Сгоревшая юность.

– Бойцы вспоминают минувшие дни. Ладно, доброй ночи, Чарлз.

Я услышал звук его усталых, тяжелых шагов по сходням.

– Мне тоже пора возвращаться на службу, – промолвил Том.

Он получил под командование прекрасный, заново экипированный корабль «Петр Гранат»[143]. Томасу гораздо больше подходила роль морского, а не сухопутного вояки.

– Вы стоите на самой дальней позиции, – напомнил я. – И наверняка первыми заметите французов. Удвойте вахту дозорных.

– Они не посмеют подойти к нам до рассвета, – самоуверенно заявил Сеймур.

– Вероятно, скоро появятся приборы, с помощью которых суда смогут приближаться к берегу во тьме, – заметил я. – А может, их уже изобрели.

– Ну, такого изобретения придется ждать тысячу лет. Ночью место на карте капитану подскажут звезды, но как он узнает, что прячется под днищем? Нет, никто не разглядит ночью подводные рифы, даже при свете звезд. А скалы…

– Том, – оборвал его я, – вахтенные должны дежурить целую ночь. Таков приказ короля.

– Слушаюсь. – Он поклонился и припал к руке Кейт. – Я подчиняюсь любым приказам вашего величества. Да будет благословен ваш брак. Я каждодневно поминаю вас в моих молитвах.

Я услышал, как Том легко и пружинисто сбежал по сходням. Куда там старине Брэндону…

– По-моему, он стал чересчур легкомысленным, – пробормотала Кейт.

– А по-моему, он становится опасным, – добавил я. – Его разъедает тщеславие и пожирает зависть.

– Нет, ваша милость! – воскликнула она. – Вы придаете его особе излишнюю значительность. Он слишком легковесен.

– Возможно, – согласился я. – Но я буду приглядывать за ним. Мне он несимпатичен. Я сожалею, что пригласил его на наш праздничный ужин.

– А я нет. Вы поступили, как всегда, правильно и милосердно.

Кейт храбро обвила рукой мою талию. Такого с ней прежде не бывало.

– Вы столь добры, а мне ни разу не удалось показать вам, как согревает меня ваша великая любовь.

Прижавшись ко мне, она положила голову мне на грудь. Я склонился, чтобы поцеловать ее, и она не отпрянула – более того, пылко ответила на мой поцелуй.

На нижней палубе размещалась королевская спальная каюта, где я отдыхал во время плавания в Кале. Это просторное, превосходно обставленное помещение постоянно держали наготове, и там меня неизменно ожидало благословенное уединение.

– Кейт… – прошептал я, когда мы, тесно обнявшись, направились к ведущей вниз лестнице. – Жена моя, Кейт…

И там, на нижней палубе, за крепкой дверью, в каюте с единственным круглым иллюминатором, Кейт наконец стала мне настоящей женой. Благодаря взаимной привязанности я получил нечаянную награду и принял ее с благоговением, благодарностью и изумлением. Более мне нечего