– Не вижу! – повторила Анфиса.

– Может, я ошибся. А как у них кофе – приличный?

– Очень приличный! – Анфиса поднесла чашку к губам и сделала большой глоток. – Странно, у него какой-то привкус… вроде раньше не было…

– Тогда не буду заказывать… а вообще, ты хочешь что-нибудь заказать?

– Ну, не знаю… может быть, лимонный торт, он у них очень даже ничего.

Анфиса вдруг нахмурилась, словно к чему-то прислушиваясь, вспомнила про морщины, попыталась разгладить лицо, но на этот раз ей это не удалось. По ее лицу пробежала мучительная судорога.

– Что с тобой? – озабоченно спросил Гарик.

– Сама не пойму… что-то вдруг стало нехорошо… неужели мне вреден кофе?

– Кофе? Кофе вообще вреден. Так ты точно никому не рассказывала, что видела Аллу?

– Точно. – В глазах Анфисы проступил испуг. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так, на всякий случай…

– Это… это ты? – Анфиса взглянула на своего визави, но вместо одного Гарика увидела сразу двух. И оба они как-то странно колебались и просвечивали. – Гарик, это ты? За что…

– Извини, Анфиса, ничего личного. Я просто не могу допустить, чтобы поползли слухи. Не бойся – больно тебе не будет.

– Откуда… откуда ты знаешь? Ты что – пробовал?

– Надо же, ты еще можешь острить!

– Так… это… и правда была она?

Ответа Анфиса не дождалась. Лицо ее перекосилось, она схватилась рукой за живот и прохрипела:

– Ты же говорил, что больно не будет…

– Выходит, меня обманули.

Анфиса упала лицом на стол, несколько раз дернулась и окончательно затихла.

Гарик протянул к ней руку, прощупал шею, убедился, что пульса больше нет. Тогда он повернулся к стене, обшитой деревянными панелями, и сдвинул одну из этих панелей в сторону. За ней обнаружился темный проем.

Гарик скользнул в этот проем, наклонив голову, и задвинул за собой панель.

Прошло несколько минут.

Официантка заглянула в кабинку, чтобы убедиться, что у клиентки все есть, и с испугом увидела, что та лежит, уронив лицо на стол. Официантка, стараясь не поднимать шума, подошла к метрдотелю Людмиле и едва слышно прошептала:

– Дама в четвертой кабинке лежит лицом на столе!

– Это же Анфиса Дмитриевна, и она в кабинке, значит, может делать что хочет…

Тут до нее дошли слова официантки. Людмила быстро и настороженно взглянула на нее, прошла к кабинке и заглянула внутрь.

Увидев неподвижную клиентку, она сделала то же самое, что до того Гарик, – проверила пульс.

Убедившись, что пульса нет, повернулась к официантке и прошипела:

– Стой здесь и никого не пускай!

– Но во второй кабинке ждут тирамису…

– Ничего, подождут!

И Людмила, стараясь сохранять невозмутимое лицо, направилась в кабинет администратора ресторана Леопольда Артуровича. Леопольд Артурович был человек тертый, повидавший всякого, и ни в какой ситуации не терял хладнокровия.

Выслушав Людмилу, он проследовал в зал, величественный, как круизный лайнер, вошел в кабинку и тоже первым делом проверил пульс.

Пульса по-прежнему не было.

Да, маме про аварию сообщать не нужно. Я подошла к зеркалу в прихожей и вгляделась в свое отражение. Зачесала волосы набок, затем забрала их наверх, потом снова отпустила свободно лежать. Повернула голову, бросила на себя взгляд искоса, улыбнулась. Улыбка получилась кривоватая, да уж, мне сейчас и правда не до смеха.

Снова и снова всматривалась я в зеркало.

Понемногу черты отражения разгладились, взгляд женщины стал спокойным, видно было, что все у нее хорошо и ничего ее не тревожит всерьез. Плавным жестом отвела она волосы, и в левом ухе блеснула серьга. Не моя – простенькая, без камня, а красивая, белого золота, и маленький бриллиант сверкнул. Как интересно…

Я отвела волосы от правого уха – ну да, серьги хороши, что и говорить. И кольцо. На правой руке, на безымянном пальце. Кольцо явно обручальное, только не обычный ободок, а солидное, золотое, и бриллиант вполне соответствует.

Вот она вся – красивая, спокойная, уверенная в себе. Алла Савицкая. Жена крупного бизнесмена, богатая холеная женщина.

Что за черт?

Я потрясла головой и отвернулась от зеркала. Ведь это же просто зеркало, обычное стекло, покрытое амальгамой, или как там она называется! Самое простое купила, когда ремонт делала, денежки я считала, вечно их не хватало.

А вот откуда они вообще взялись, эти деньги? Моей зарплаты хватает только на еду и на скромную одежду, да вот на эти дешевые шмотки, что на мне, а на ремонт откуда я брала деньги? С карточки. Этак получается, как в старом анекдоте: «Откуда у вас, гражданин, деньги? Из тумбочки брал. А в тумбочку кто клал?»

Вот именно, кто на карточку-то деньги клал? Мама? Как-то я про это не задумывалась. И где она сама живет и с кем? Потому что если одна, то для чего она меня отселила? Никакого мужчины у меня в ближайшем окружении не наблюдается. Есть только Димка Петров, но он балбес и пофигист, его ухаживания всерьез принимать нельзя.

Возможно, у мамы кто-то есть и она хочет наладить свою личную жизнь? Почему я его никогда не видела? И вообще, почему я никогда не была у мамы в ее квартире? Как-то мы с ней общаемся только телефонными сообщениями, даже звонить она не любит. Ах да, телефонные разговоры – полный отстой, каменный век.

Я снова повернулась к зеркалу. Теперь там отражалась я сама. Вот такая, какая есть. И все же, как я связана с Аллой Савицкой?

Что-то мне подсказывало, что если я задам маме прямой вопрос, то ответа не получу. Больше того, если я захочу с ней встретиться, она отговорится занятостью или плохим самочувствием. А вот если…

Я нашла в сумке телефон и мигом отстукала эсэмэску: «Мам, я в магазине покупаю платье. Никак не могу выбрать между голубым и…»

Если я укажу зеленый, мама не поверит, она знает, что зеленый мне не идет. Темно-красный? Напишет, бери голубой.

«Между голубым и светло-лиловым. Ты не могла бы подскочить в магазин? А то я просто теряюсь…»

И тотчас пришел ответ: «Не могу, сделай селфи в обоих платьях и пришли мне».

Ну что ж, я такого и ожидала. А если позвонить? Мама не ответит, пишет же, что занята. Телефонные разговоры – отстой, прошлый век… и что там еще-то…

А что, если… нет, я так не могу. Это же моя мама… больше у меня никого нет…

Но тут я снова бросила взгляд в зеркало, и красивая, уверенная в себе женщина махнула мне оттуда рукой.

«Не бойся, – говорил ее взгляд, – сделай это!» И на пальце ее сверкнул бриллиант чистой воды.