Мне надо уйти.

— Отлично. Тогда просто ты сделаешь сейчас то, что тебе хочется. Наплевать на мнение окружающих, на моё мнение. Здесь никого больше нет, никто не узнает!

Это дьявол в человеческом обличье. Мало того, что он заговаривал мои мозги тихим хрипящим голосом, так ещё распластал мои ладони у себя на груди, не давая вырваться. Жар его тела даже через плотную ткань рубашки проникал в мои пальцы. Раня, обжигая и порочно возбуждая.

— Я знаю! И этого достаточно!

Богдан

Всё шло согласно моему плану, кроме скорости исполнения.

Я хотел сначала поговорить, неспешно спаивая свою помощницу, и тем самым немного отбелить свою чёрную душу в её глазах, прежде чем залезу к ней в трусы, но …

Её стеклянный взгляд и отрешённость ввели свою корректировку, а ещё мой член, который не давал нормально думать со времён её сна в машине.

У меня нет проблем с удовлетворением моих сексуальных потребностей — хочу и получаю, но иметь секс с Евой — это ещё тот геморрой, на который я осознанно шёл. Её бледное и измученное лицо, даже когда девушка спала, просто сигнализировало о необходимости вмешаться.

Еве нужная аморальная порция поведения, чтобы выбить её мозг из того дерьма, что свалилось на неё в один краткий миг. И я, как хренов добрый самаритянин, решил исполнить этот акт милосердия, после которого Тенева начнёт переживать уже о другом, а я, возможно, прекращу мысленно трахать свою помощницу по пять раз на день.

— Я знаю! И этого достаточно!

Вот она моя любительница жертвоприношений, причём всегда только себя.

— Ева, не переживай. Мы разделим этот грех на двоих, и я на себя возьму его большую часть, так уж и быть.

Она замерла, прекращая попытки слезть с меня.

— Это как?

Пользуясь моментом, я дёрнул её за руки выше на себя, тем самым вынуждая женское тело распластаться на моей груди. Её голова оказалась на моём плече, так что шептать на маленькое ушко всякие гадости будет очень удобно.

— Легко. Иногда мужчины способны брать на себя ответственность даже за чужие ошибки, а не взваливать весь свой гемор на женские плечи. Ты можешь представить это как секс по принуждению в диапазоне от изнасилования до угрозы увольнения. Выберешь потом любой вариант, и я его поддержу и тем самым стану ещё одним козлом в твоей жизни. Устроит?

— Зачем? Какая выгода? — тихо прошептала Ева, обдавая мою шею дыханием, что мурашки по коже поползли.

— Ты сейчас меня не поймёшь, — расплывчато отмазался от её вопроса.

Я ещё и сам до конца не понял.

— Богдан Анатольевич, но …

- Ева, в принципе если тебя прикалывает моё имя-отчество, то пожалуйста, но во время секса будет звучать ну очень пошло.

Решая, что пора завязывать с разговорами, опрокинул замершее в моих руках тело на диван. Сейчас, увидев розовые щёки и смущённый взгляд, меня вдруг посетили сомнения насчёт её возраста и наличия ребёнка. Взгляд юной и непорочной девственности как минимум.

— Ев, а у тебя секс когда последний раз был? — не отрывая взгляда от голубых глаз, я практически с трепетом ждал ответа.

Тенева прикрыла веки, поморщилась, а потом, открывая глаза, созналась.

— В день зачатия дочери.

Не выдержав, я удивлённо присвистнул.

— Вот и я о том же! Пустите, Богдан Анатольевич, — обидевшись, моя помощница встрепенулась подо мною, снова пытаясь скинуть с себя.

— Не дури. Так даже прикольнее. Почти как первопроходец.

Голубой взгляд бритвой прошёлся по моему лицу, а в плечо вмазали звонкий шлепок.

— Даже так. Любишь пожестче? Тебя взять сзади и, пока я буду вколачиваться в тебя по самое не могу, надо шлёпать по ягодицам до их малинового цвета.

Женские щёки из розовых стали пунцовыми, кажется, даже кончик носа покраснел. Охренеть можно!

— Господи, да почему ваш грёбанный юмор просыпается не к месту, Богдан Анатольевич?! — возмущённо пропыхтела Ева, елозя подо мной, чем только сильнее меня заводила.

— Последнее было далеко от юмора, и … Ев, если хочешь секс без той короткой прелюдии, на которую я бываю способен, то можешь и дальше тереться об меня. Я всё равно не отпущу. Смирись уже, женщина.

Она послушно замерла, облегчая моё существование.

— Отлично. Вот так и лежи, — продекламировал её поведение, приподнимаясь над ней.

Решил начать раздевание с себя, дабы ей было комфортнее, а заодно привыкнет к моим шрамам. Ну или очи свои закроет.

Я же не отрывал глаз от её лица, считывая любую эмоцию как сумасшедший. Медленно расстёгивал пуговицы рубашки, снимал запонки, бросая их на столик, и наслаждался горящими щеками и шумными вдохами.

А потом … я снял рубашку.

Удивление. Сожаление. Печаль. Такие разные эмоции сменились на женском лице.

— Это… — робко начала она.

— Потом. Сейчас не обращай внимания.

Ева кивнула, а большего мне не надо.

Встал с дивана, быстро сдергивая брюки и трусы с носками, слыша её короткий вздох, видимо, от обзора остальных моих шрамов. Бросил короткий взгляд в её сторону, но моя помощница уставилась далеко не на шрамы, а на мой сверх увеличенный член.

— Твоя очередь, — стягивая с неё кроссовки и спортивные штаны, решил пока чёрные хлопковые трусы оставить.

— Я не собиралась сегодня… — Тенева замолчала, смущенная в ноль.

— Трахаться?

Кивок.

— Ну тряпки на женщине — это для возбуждения мужика, а у нас с этим и так порядок. Так что мне похер, какое у тебя нижнее белье, побрила ли ты ноги и когда в последний раз делала интимную депиляцию.

При упоминании последнего Ева ещё больше взволновалась. Зря ей напомнил!

Быстро расстегнул её спортивку, открывая своему обзору грудь и шею, которую она вечно прячет, от чего у меня аж пальцы горят нарушить эти правила.

Ева приподнимается, облегчая мне процесс, и, прихватив из кармана брюк презерватив, я возвращаюсь в исходное положение — поверх женского тела.

На этом обычно моя прелюдия заканчивается.

Но тут Ева кладёт ладонь на мое левое плечо прямо поверх самого уродливого из шрамов, и лёгкое дрожание тонких пальцев передаётся мне и распространяется по всему телу.

И если эта странная реакция моего нечувствительного тела вгоняет меня в удивление, то следующий её шаг вообще нахрен сносит крышу.

Приподнявшись, Ева осторожно, будто может причинить мне боль, целует то место, где только что лежали её пальцы, и потом выше вдоль кривой линии шрама до самого верха плеча.