— Да-да! Ничего не изменилось. Все тот же… — Надя повторила номер телефона.

Она чмокнула бабушку и, отойдя на пару шагов, не удержалась, повернулась и помахала рукой. Ответили ей оба.

— Вас как зовут, молодой человек?

— Стас.

— Спасибо вам, Стас! Вы далеко едете? Я на «Детской больнице» выхожу.

И так получилось, что, отойдя на несколько метров и услышав бабушкины вопросы, Надя почувствовала, будто на ее кроссовках развязались шнурки. Она присела на корточки.

— Да вы что?! Мы, выходит, соседи! Я на Лебедева живу!

— Вот здорово! Стас, раз уж так вышло, может, вы сумку поднимете: дом рядом с остановкой, да этаж пятый. А силы уже не те! С меня обед и чай с вареньем! Или вас дома ждут?

— Меня только Белорус ждет — кот мой, белый и пушистый!

Весь остальной разговор Наде был уже неинтересен! Шнурки завязаны, душа поет, сердце радостно стучит! Теперь поскорее вечера дождаться и бабушкиного звонка! А может быть, и не только бабушкиного!

Глава 2. Мой личный ангел

Поваленные стулья, разбитая посуда… Тусклый свет лампочки, приглушенный разговор… Труп на полу, повсюду кровь… Слияние, разветвление, короткая линия… Клубочек, петля, дуга… Черное — белое, черное — белое… В глазах рябит от полос папиллярных линий на дактилокартах.

Я проснулся, но глаза не открывал. Это всего лишь сон. Работа не отпускала даже дома. Короткий отдых не принес облегчения. Но, как говорят мудрецы: «Самый темный час — перед рассветом!»

Я встал с кровати и прошел в ванную. Принял контрастный душ и растерся полотенцем. Зеркало запотело, но осушать его я не стал. Зачем? Чтобы увидеть небритое осунувшееся лицо с красными глазами? Причесался на ощупь.

Есть не хотелось. Поэтому перекусил двумя бутербродами и чашкой кофе.

Было у меня одно хорошее, годами проверенное средство от усталости — рыбалка! Рыбалка как медитация: отрешенно смотреть на поплавок или вдаль, за горизонт. И еще немаловажное условие — чтобы не было рядом ни рыбаков, ни праздношатающихся отдыхающих с глупыми вопросами: «Что ловится?», «Клюет или не клюет?» Ужасно это раздражает, особенно когда не клюет и не ловится!

Сборы были недолгие. И вот уже через десять минут я шел по аллее вдоль бухты со старой бамбуковой удочкой в руке и пригоршней замороженных чилимов в пакете. Несмотря на конец августа и яркое солнце, жарко не было. Может, потому что ночью и утром была гроза или потому что все лето не отличалось в этом году солнечной погодой.

Отдыхающих было немного: несколько человек купались, некоторые прохаживались вдоль берега, кто-то зашел по колено в воду, несколько детей строили песочные замки. В общей сложности у воды было человек десять-пятнадцать, не больше.

Да, это был уже не тот санаторий, что десяток лет назад, когда сюда съезжались отдыхающие со всех республик СССР. Свежий воздух, лечебная грязь, относительно чистая бухта, убранный, уютный пляж. Но с каждым годом народу становилось все меньше и меньше, и к середине девяностых санаторий практически зачах: беседки, расположенные почти у самого берега, никто не подкрашивал, прогнившие доски пола и перил не меняли. Многочисленные клумбы, некогда засаженные всевозможными цветами, зарастали бурьяном, аллеи не подметались, декоративные кустарники, которые раньше постоянно подстригали, постепенно превращались в сплошную зеленую стену с торчащими в разные стороны ветвями.

Я подходил к тому месту, где надо было принимать решение, куда идти дальше. Либо на каменную насыпь, уходящую метров на пятьдесят в закрытую бухту, где глубина и открывающийся вид позволяли и рыбешку поймать, и просто отдохнуть, или пройти чуть дальше метров на сто, за мыс, где море от леса отделяла грунтовая дорога, заканчивающаяся тупиком.

Преимущество второго варианта — редкие прохожие. Недостаток: добротный низкий железобетонный пирс, спроектированный в виде ласточкиного хвоста, был построен на отмели, где глубина на самой крайней его точке во время прилива достигала чуть больше полуметра. Поэтому шансы поймать какую-либо рыбку приближались к нулю.

Я подходил к точке принятия решения. Еще издали было видно, что на насыпи находились два рыбака-завсегдатая, которых я узнал по одежде и по привычному их месторасположению.

«Хорошо, пусть будет насыпь!» — решил я. Но, когда я свернул с асфальтированной аллеи на тропинку, ведущую к берегу, со мной произошла странная штука: сперва на мгновение перехватило дыхание, затем по глазам ударил яркий свет, как будто в лицо направили прожектор, после чего окружающий меня мир окрасился странными цветами. Вернее, цвета остались те же, но без оттенков и полутонов: трава — зеленая, неестественно зеленая, одуванчики — ярко желтые, небо — пронзительно голубое, асфальт — черный. Все было очень яркое, контрастное, без теней. Как будто рисовал ребенок, макая кисточку в акварель определенных цветов, не смешивая их.

В этот же момент показалось, что меня приподнял над землей и подтолкнул вперед плотный поток воздуха. Сердце учащенно забилось, ноги задрожали. Я остановился. Несколько раз глубоко вдохнул — выдохнул. Все вокруг приобрело прежний, естественный вид. Сердцебиение пришло в норму, дрожь в ногах почти пропала. И только сейчас я заметил, что прошел (а прошел ли?) лишних метров семьдесят от того места, где надо было сворачивать к морю! Я решил посмотреть на реакцию людей, которые, возможно, находились рядом. Медленно обернулся. Позади меня никого не было. Ближайшие голоса доносились из-за стены зеленого кустарника, отделяющего аллею от пляжа. Лишь кто-то очень похожий на меня, высокий, худой, в такой же футболке и с бамбуковой удочкой, шагнул за угол лодочного гаража.

«Что-то странное творится со мной сегодня! — подумал я. — Наверно, так люди сходят с ума. Но почему? Недосып, или что-то съел?»

Так рассуждая, я продолжал идти по дороге в сторону «варианта номер два» — к пирсу на мелководье. Я заметил, что поднялось настроение, дышать стало легко, особенно на вдохе, когда невообразимое количество различных запахов проникало в мой мозг!

Почему же я раньше не обращал на это внимания: трава, одуванчики, море, даже чуть подгнившие водоросли, выброшенные на берег волнами, источали невероятный аромат! И какие-то другие запахи, которые я не мог опознать, приятно щекотали ноздри! Мне казалось, что я по-новому вижу этот мир, несмотря на то что прожил здесь почти тридцать лет! Все мое детство и юношество прошли на этой земле, я знаю здесь каждый куст и дерево, все песчинки пляжа побывали под моими стопами! Так почему же только сейчас я увидел, насколько прекрасен этот мир?!

«Оттуда все кажется иным!» — подумал я. «Откуда — оттуда?» — тут