Ну почему он такой красивый, чёрт возьми?

Доминик включает музыку, по салону разносится какая-то популярная песня, но мысли слишком путаются, и я слушаю вполуха. Проходит не меньше пятнадцати минут, прежде чем Доминик нарушает молчание:

– Ты красиво танцевала под эту песню.

Я отрываю взгляд от окна и перевожу на парня. Он кивает на магнитолу. Теперь играет одна из песен из моего плейлиста.

– В тот вечер, когда я впервые подглядывал, ты танцевала под эту песню, – продолжает он с улыбкой.

Мои губы складываются в удивлённое «о-о». Он запомнил, под какую песню я танцевала!

– С тех пор эта песня стала моей любимой, – его улыбка становится шире, искреннее. Наверное, впервые он улыбается так именно мне. – Я хочу вновь посмотреть, как ты танцуешь. И сделать это, не прячась в коридоре.

Во рту пересыхает. Доминик говорит тихо, его голос тонет в трогательной музыке. А взгляд, которым он меня одаривает, время от времени отрываясь от дороги, будто гипнотизирует, и я не знаю, что ему ответить...

Мы паркуемся возле небольшого ресторана на Восточном Бродвее в Чайна-тауне. Я знаю это место...

Райян

– В чём дело, Райян? – тихо спрашивает Доминик. – Тебе не нравится этот ресторан?

Я продолжаю смотреть в окно, не желая шевелиться. Вспоминаю то недолгое время, когда танцевала в труппе. Своих друзей – братьев и сестёр по разуму. И то, как мы часто обедали именно здесь – в ресторане «Шанхай». А иногда и ужинали. Чёрт, почему из всех ресторанов Нью-Йорка Холту приспичило поесть именно здесь?

Стиснув зубы, продолжаю пялиться на небольшое одноэтажное здание. Понимаю, что должна что-то сказать, но, не успев прийти в себя от странных комплиментов Доминика, теперь окончательно впадаю в ступор ещё и от выбранного места.

Что если я встречу кого-то из бывших коллег? Они ведь тут же сдадут меня, совершенно того не желая! Вдруг кто-то из них назовёт меня по имени? Настоящим именем! Или ещё хуже – моя бывшая ближайшая подруга заявится сюда. Тогда этот вечер превратится в катастрофу! В итоге мне придётся рассказать Доминику правду. А я пока к этому не готова...

– Не любишь китайскую еду? – уточняет Холт, и я всё-таки смотрю на него.

– Не очень, – вру неправдоподобно.

– А я – очень, – кривится он в ухмылке, – поэтому пошли!

Его тон не терпит возражений. Он покидает машину и обходит её вокруг. Открывает мою дверь, хочет сам отстегнуть ремень безопасности, но я опережаю его. Быстро щёлкаю замком, порывисто возвращаю ремень на место, но не отказываюсь от протянутой руки парня и с его помощью выбираюсь из машины. Как только Доминик меня отпускает, ноги начинают дрожать, и я пока не понимаю, что тому причиной – высокие каблуки или расшалившиеся нервы.

Холт захлопывает дверцу, ставит машину на сигнализацию и, схватив меня за руку, начинает двигаться к ресторану.

Я судорожно соображаю, чего мне ждать от сегодняшнего вечера. Из восьми миллионов человек, проживающих в Нью-Йорке, встретить кого-то из знакомых в обычный вечер среды просто невозможно. Поэтому немного расслабляюсь, стараясь мыслить позитивно. А по возможности и вести себя так. Но пока я лишь с трудом перебираю ногами, до ломоты в пальцах сжимаю полы пальто, чтобы не демонстрировать чулки всей улице, и нервно посматриваю на самоуверенного Доминика.

Он распахивает передо мной дверь ресторана. Войдя внутрь, настороженно обвожу взглядом зал. Сегодня здесь не очень людно, что опять-таки обнадёживает. Доминик проходит следом, замирает рядом и тоже осматривается. Потом втягивает носом воздух, и на его губах расцветает блаженная улыбка.

– Вопреки всем моим ожиданиям – пахнет вкусно, – говорит он, демонстрируя ямочку на щеке.

– Да, тут отлично, – мямлю я, отворачиваясь, и ругаю себя за то, что постоянно разглядываю парня.

– Пойдём, – он берёт меня за плечи и подталкивает в сторону террасы в самом конце зала.

Это место называется террасой только из-за дощатых полов, панорамных окон и огромных вазонов с растениями. Летом окна тут открыты, создавая ощущение, что ты, и правда, сидишь на улице. А сейчас, в ноябре, терраса стала просто частью основного помещения.

Доминик подводит меня к столику, рассчитанному на четырёх человек, в самом конце зала у окна. Руки с плеч не убирает и, склонившись, шепчет мне в ухо:

– Позволь мне помочь тебе снять пальто.

Конечно, чёрт возьми! Ему же не терпится раздеть меня окончательно. Обречённо расстёгиваю пуговицы, и он тут же стягивает пальто с моих плеч. Громко вздохнув, опаляет шею жаром, и моё сердце подпрыгивает в груди.

– Я голоден, – неожиданно говорит парень, всё так же склоняясь к моему уху. По спине ползут мурашки, а он продолжает: – Надеюсь, ты тоже голодна?

На самом деле у меня совсем нет аппетита, но он же не про пищу, верно?

Доминик обходит меня, вешает пальто на спинку стула и отодвигает его. Я неуверенно сажусь и сжимаю бёдра, искоса взглянув на край платья. Краешек кружева чулок показывается снаружи. Сказать, что я ругаю себя за такой внешний вид – ничего не сказать. Выставить себя на посмешище в попытке быть сексуальной – это не то, что мне нужно.

Доминик обходит стол, снимает верхнюю одежду и вешает её на свой стул. Садится и переводит взгляд вправо. Оказывается, к нам уже подошла официантка, которая терпеливо молчала, пока мы рассаживались. Она приветствует нас и подаёт меню. Кажется, слишком внимательно заглядывает мне в лицо, вероятно, узнав. Прячу взгляд под ресницами и сразу раскрываю папку. Я знаю это меню досконально.

– Выпьешь? – бросает Доминик, когда официантка оставляет нас одних.

– Да, холодный чай, – отзываюсь я, бездумно листая меню.

– Может, что-то покрепче? – настойчиво спрашивает он, устремляя взгляд на моё лицо. – В чём дело, Райян? Тебе не нравится это место?

– Нет, здесь уютно... И кормят неплохо, – отрываю взгляд от меню и тоже смотрю в лицо собеседника. – Я бывала здесь много раз.

Он удивлённо вскидывает бровь. Потом тихо хмыкает, словно сам себе, и вновь склоняется над меню.

– Значит, наши вкусы странным образом совпадают, – добавляет, не глядя на меня.

Я не могу не согласиться. Какими бы разными мы не были, всё же во много похожи. В том числе во взаимном, каком-то необъяснимом притяжении друг к другу.

Через некоторое время возвращается официантка, и Доминик молча ожидает, когда я сделаю заказ. Заказываю то, что брала здесь много раз: чай со льдом и рис с креветками. Порции здесь просто огромные, и я всегда делилась едой с подругой... и главной моей конкуренткой в нашей небольшой труппе.

По роковому стечению обстоятельств подругу – ту самую, которую не хочу здесь встретить – зовут Райян. Только это её первое и единственное имя. А меня родители наградили двойным именем, и Райян – лишь второе имя, которым я не пользовалась. Решила воспользоваться им именно тогда, когда сочиняла легенду для Доминика Холта. Наверное, выбирая это имя, где-то очень глубоко внутри я завидовала своей подруге Райян. Она всё ещё танцует, я – нет… Разве что для себя. У неё карьера, а я... Лишь обманываю себя, что в порядке. Потому что я не в порядке.